Шелест 4
Шрифт:
Стоит ли говорить, что этот успех подвигнул меня на подвиг, и я засел за плетения, стремясь на волне успеха добиться ещё чего-нибудь. В частности, мне очень хотелось получить возможность построения портала ориентируясь не на визуальную память, а по «Маяку».
Увы, но тут я потерпел фиаско. И как результат поступил по своему обыкновению. То есть выбросил из головы то, что никак не желает получаться и сосредоточился на том, где имелись явные успехи. А именно, засел за изучение стихии воздуха. Уж материал-то я усваивал на ура. И именно, что усваивал, а не просто запоминал. Константин Викентьевич оказался учителем от бога.
В начале октября Ляпишев заявил, что я вполне уже созрел для практики, и у него есть на примете тот, кто мне поможет. А именно, его однокашник и сослуживец, ныне находящийся в отставке, Брагин Савелий Спиридонович, кормчий и по совместительству владелец палубного бота «Кумжа*».
*Кумжа — рыба семейства лососёвых.
Признаться, я ожидал нечто вроде шлюпки, а на выходе судёнышко оказалось яхтой с хищными стремительными обводами, но таковой отчего-то не являлась. Как мне пояснили причина в парусном вооружении и отсутствии второй мачты. Из меня моряк, как из свиньи балерина, так что я не понял почему так, тем паче, что в моём мире одномачтовые яхты как за здравствуй, причём самого разного размера.
Вообще, судно заявлено как рыболовецкое, но на борту снастей я не приметил. Кормчий пояснил мне, что подрабатывает тем, что натаскивает кадетов морского корпуса в морской науке. Тут многие этим занимаются, да ещё и в дальние походы хаживают, серьёзно экономя на жаловании экипажу. Но сдаётся мне, что промышляет Савелий Спиридонович контрабандой. Так что ещё разобраться надо, кто и кому платить должен.
Я решил, что мне ни с кем не по пути, а потому предложил более чем щедрую плату. А именно выправить всем узоры, существенно повысив их ранг. Так как сам Брагин уже принял узоры, и так же должен был пройти апгрейд, моё предложение прошло на ура.
За границу идти было уже поздно, две, максимум три недели и навигация закончится. А как накроет непогода, то и раньше. Но меня это устраивало полностью. Случись обучение даже среди лета, никаких заграничных походов, хотя тут, скорее всего пришлось бы доплатить звонким серебром. В принципе я и сейчас готов, просто не хочется переплачивать. Я же понимаю, что именно получил от меня экипаж «Кумжи»…
Бот взлетел на очередную волну, и нос рухнул вниз, взбив облако брызг. Мы стремительно скользнули по обратному скату, под ложечкой появилась приятная лёгкость, а затем вновь навалилась тяжесть, из за резкого подъёма. Ничего общего с тем, что было ночью, но тоже трудно назвать увеселительной прогулкой. Впрочем, это кому как. Экипажу тяжкий труд, мне одна сплошная веселуха. Ну не то чтобы прям совсем, но я однозначно получал от этого удовольствие.
Как же всё же замечательно чувствовать ветер, понимать его и вбирать парусами по максимуму, ведя судёнышко галсом* под наиболее оптимальным углом, добиваясь при этом максимально возможной скорости. «Кумжа» не гоночная яхта, но он едва ли не летел над волнами.
*Галс — Движение судна относительно ветра.
Матросы посматривали на меня с толикой осуждения, однако безропотно,
— Я гляжу, вы прямо наслаждаетесь, Пётр Анисимович, — подошёл ко мне Брагин.
— Так и есть, Савелий Спиридонович. Вот не поверите, ловлю себя на мысли, что мне всё по плечу, и ветер чую так, словно он нечто родное, да и вода совсем не чужая, так и манит, и ласкает.
— Холодная же, — хмыкнул он.
— Ну да, ещё и взбадривает, — усмехнулся я.
Бот влетел на очередную волну, и ухнул вниз, подняв тучу брызг, долетевших и до нас. Вроде и не шторм уже, но волнение для такого судёнышка изрядное. Я без понятия, сколько тут сейчас в баллах, этой системы пока не существует, но моряки такой ветер называют сильным.
— Вот смотрю я на вас, Пётр Анисимович и диву даюсь. Иному, чтобы вот так начать чувствовать стихию годы нужны, а вы за каких-то пару недель хождения по Белому морю проникнуться успели. Ну чисто уникум.
— Так универсал же.
— Ну может быть. Мне прежде с вашим братом сталкиваться не доводилось.
— А что, Савелий Спиридонович, не желаете ли отправиться в Азов? У нас там два гребных фрегата уж со дна подняли, да к ремонту приступили. А экипажей на них нет. Южное море, тепло и даже жарко. Причём припекает не только от солнышка, но и от турок. Есть возможность кровь по жилам разогнать не только в борьбе со стихией.
— Мне Константин Викентьевич говорил, что вы пока присматриваетесь, но в планах имеете вербовку офицеров и команды на два гребных фрегата. Мол, новоиспечённая великая княгиня Долгорукова решила обзавестись собственной эскадрой, на что получила благословение государя. Но мне эти северные края по сердцу.
— А как насчёт выкупа того фрегата и каперского патента?
— Да откуда мне эдакие деньжищи.
— Так мы его вам под выкуп отдадим. И снарядим, и кредитуем на первое время, чтобы команду набрать.
— Эк-ка вы меня заманиваете, Пётр Анисимович.
— Две недели с вами. Вижу чего вы стоите, вот и зазываю. А ещё, согласитесь или нет, прошу помочь организовать наём офицеров и матросов. Некогда нам учить. Одно дело, освоиться в новых водах, и совсем иное с нуля учить.
— Помочь, помогу. Что же до самого…
— А вы не торопитесь отказываться. Подумайте, — перебил его я.
— Хорошо, я подумаю, — усмехнулся он, и наклонил голову, принимая очередную порцию брызг на поля шляпы.
Глава 14
Возвращение в Архангельск было триумфальным. Не то, чтобы меня встречали с оркестром, но он играл у меня в груди. Никогда бы не подумал, что мне так понравится ходить под парусом. Впрочем, вполне возможно, причина тут в появившемся у меня ощущении единения с ветром и морской пучиной. Ну, это если высокопарно. Проще говоря, я вдруг почувствовал себя в море, как у себя дома, где все просто и знакомо. Даже присутствовала уверенность в способности выстоять в любой шторм и, я не побоюсь этого слова, ураган.