Шелест сорняков

Чернышёв Герман

– Где это я? – спросил он, чтобы отвлечься от смущения.

– В приюте Гилджу, – ответила Ренни, усаживаясь на стул возле кровати. – В Двуозёрье.

– Как я здесь оказался?

– Тебя приволокли двое. Ты был без сознания и весь в крови.

"Вайчеры? – спросил Тьюкс сам себя. – На кой им спасать меня? Для них я предатель. К тому же они же все сбрендили после того, как…" – он не знал, что именно произошло. Тьюкс помнил, как его поясницу пронзило что-то острое. Помнил, как ощутил во рту болотный ил и воду. Как рухнул на топкую землю лицом вниз. Рана заставила его забыть о том, что случилось, но в памяти брезжил какой-то неприятный свет и неописуемый грохот.

– Эти

люди, которые принесли меня сюда. Они представились? Как они выглядели?

– Один всё время пялился на меня, а другой – высокий черноволосый мужчина, довольно привлекательный.

– Тнайт и Ротерби, очевидно, – Тьюксу немного полегчало. Вайчеры не знают, что он в приюте Гилджу и что он вообще жив. – Третьего с ними не было?

– Третьим был ты. Как тебя звать, кстати?

– Тьюкс.

– Тьюкс, – повторила Ренни, словно пробуя имя на вкус. Ей не хватало только причмокнуть губами. – Забавное имечко. Моё – Ренни, рада повстречаться.

– А я-то как рад. Я бы помер, если бы не ты. Спасибо, Ренни.

– Не совсем так. В основном за тобой ухаживала моя мама. Она скоро придёт, вот её и благодари. Откуда ты? Где живешь?

– Когда-то жил в городе Ксо.

– На Глубоком озере? – Ренни скривила губы в отвращении. – Можно подумать, что тамошние горожане гадят в него. Более дрянной рыбы во всём Таргерте не сыскать.

– Я жил не на Глубоком озере, а на озере Ксо, в поместье.

– То есть как в поместье? В королевском поместье? Не обижайся, но не очень-то ты смахиваешь на толстосума или королевского отпрыска.

– Я жил в погребе кухонного особняка. Моя мать стряпала к королевскому столу. После её смерти меня почему-то не вышвырнули. Видать, готовила она достаточно вкусно, чтобы знать закрывала на меня глаза. А ты живёшь тут? Получается, ты Ренни Гилджу.

– Что-что? – Ренни рассмеялась. – С чего ты взял?

– Приют Гилджу. Значит, ты и твоя мать…

– Нет-нет. Когда-то очень-очень давно, здесь жила госпожа и господин Гилджу. У них не было детей. Они похоронены за домом на лавандовом поле. Мама говорила, что некогда приют Гилджу цвёл и благоухал, но когда хозяева умерли, с ними, кажется, умер и их приют. Но не окончательно. Я не знаю, правда это или нет, но бабушка уверяла, что ещё мой прапрадедушка Джой заботился об этом месте, и что это благодаря ему здесь не всё ещё пересохло. Хозяева приюта спасли его от смерти когда-то. Бабушка говорила, что я очень на него похожа. Уж не знаю, чем. Он ухаживал за ними, а потом женился на девушке из Ксоота и переселился сюда окончательно в память о них. С тех пор моё семейство живёт тут.

– Именно так всё и было, дорогая моя, – подтвердила Ленора. Ренни заболталась, она и не услышала, как вошла её мать.

– Мама, погляди, наш гость выздоравливает.

– Рада это слышать. И то, что ты помнишь истории своей бабушки, тоже не может меня не радовать. Разве только ты забыла упомянуть, что твой прапрадедушка пришёл сюда не один. С ним был его друг, правда, через несколько лет после смерти здешних хозяев он покинул Двуозёрье. Но славно, что ты хотя бы что-то не забыла.

– Ещё бы я забыла. Бабушка твердила об этом при каждом удобном случае.

Тьюкс вспомнил наконец-таки, что ему нужно представиться.

– Я Тьюкс, – сказал он слабым голосом. – Благодарю за то, что выходили.

– Вижу, тебе уже легче, – хозяйка нежно улыбнулась. – Я Ленора. Ты уже покормила его, Ренни?

– Да, мама, – кивнула Ренни. – Правда, съел он не так много.

– Вы ещё голодны?

Ленора вопросительно взглянула на Тьюкса.

– Да, признаться, – смущённо ответил он. – Я перекусил бы ещё. И был бы куда более признателен, если бы

вы помогли мне встать с этой кровати. Мне кажется, что я пролежал на ней целую вечность.

– Что ж, тогда оставляю вас Ренни. Похлёбка сама себя не приготовит.

Пока Ленора возилась на кухне с тарелками и столовыми приборами, Ренни и Тьюкс вышли на порог особняка. Из прихожей доносился свет настенной лампы, две колеблющиеся тени появились на деревянных полусгнивших ступеньках, ведущих на веранду. Мало-помалу сгущалась темнота, погода выдалась тёплая. Смутная тревожность закралась в сердце Тьюкса, когда он окинул взглядом окрестности, заполонённые кроличьей травой. Ренни услышала его немой вопрос и ответствовала таким же немым проницательным безмолвием. Среди бурых стеблей сорняка проклёвывались чёрные и красные глазки смородины. Лишь засохшие ветки облепихи возвышались над коричневой порослью.

– Ничего-ничего, – утешительно сказала Ренни. Её миловидное задумчивое личико было обращено к Тьюксу, но говорила она явно сама с собой. – Это ещё ничего. У Необязательного озера совсем дела плохи.

– А что там, у Необязательного озера? – спросил Тьюкс. – Тоже сорняки?

– По правде говоря, я и сама толком не знаю. Неделю назад я ездила в Дьюк на повозке за пищей и постельным бельём. Дьюкские швеи просто кудесницы какие-то, их шёлковые простыни – это что-то, – Ренни зажмурилась и по-кошачьи потянулась, представив себя нежащейся в ласковых объятиях своего ложа. – Перед тем, как ехать обратно, я заглянула в "Деревянный трактир". Это такой постоялый двор в Дьюке, единственное деревянное строение в городе. Странное названьице, между нами говоря, если не сказать глупое. Я услышала от одного из посетителей, что в Необязательном Городе творится неладное. Ты был в Необязательном Городе?

– Нет, не довелось.

– Мне стало так интересно. Я захотела разузнать, что там происходит. Паршивое местечко, доложу я тебе, этот Необязательный Город. Сумасбродные горожане верят, что всё необязательно. Можешь себе представить? Всё – необязательно. То есть совсем всё. Их жрецы молятся Необязательным богам. Я видела, как старушка отдала подношение одному из них. Он, разумеется, взял его. А кто бы не взял? И знаешь, что она сделала? Сказала, что ему вовсе не обязательно было принимать это пожертвование, а потом воткнула ему в горло нож, и никто и глазом не повёл. Он залил кровью колесо моей повозки, а старушенция подобрала денежки и уковыляла себе. Полоумный город, полоумные жители. Но помимо всего остального что-то происходит на Необязательном озере. Люди ничего толкового мне не рассказали. Но я порядком наслушалась суеверий и небылиц о дымке, что сгустилась над озером. Теперь и не разглядеть, что там такое. Люди повытаскивали рыбацкие лодки на берег, они боятся. Корабелы отказываются работать и делать лодки для рыбаков. Это всё, конечно, неважно. Я утомила тебя своей болтовнёй. Куда ты отправишься после ужина?

Тьюкс задумался. Вряд ли его пустили бы обратно в поместье. Да если бы и пустили, он видел короля Ойая в убежище вайчеров. Тьюкс носил молочно-белое, как и они. Видел ритуал Ясности. Видел клетку с ксоотом и говорящего выродка. Слышал сумасшедшие вопли Тикса и специалистов. Без расспросов ему не обойтись. Трактирщик Хью относился к нему с добротой, но возвращаться в "Стухшую пищу" и вновь разгребать помои Тьюксу не хотелось. К тому же дочь трактирщика Морни, несомненно, оскорбилась тем, что он бросил её после того, что между ними было. Даже если бы она и простила его, а трактирщик нашёл бы для него иную работу, ему не хотелось попадаться вайчерам на глаза. Как-никак, он пытался помешать их планам. Иного места, куда он мог бы податься, не было.