Шелест трав равнин бугристых
Шрифт:
Петя объявил всеобщие выходные и устроился поудобней — думать, что делать дальше. Еды в доме достаточно до самого того времени, когда ожившая природа снова начнёт кормить их плодами нового урожая. Даже собакам хватит. Дожди не особенно располагают к любому виду промысловой деятельности, но просто работать не мешают. Не имеется ввиду работать в помещении, это и так понятно. Но, например, пахать и сеять в такую погоду вполне даже можно, особенно, если есть возможность потом уйти под крышу, под тёплый бочок Граппы.
Кстати, саму Граппу он из сержантов разжаловал в ефрейторы. Мысленно, конечно. То есть, по-прежнему поручает руководить некоторыми коллективными работами, но не охотой — она явно понесла,
— За один ход можно двинуть фишку только на одну клетку.
— А вот так срубается сразу две.
— Мы уже три партии сыграли — хватит на сегодня.
И так далее, и тому подобное.
А потом вдруг выясняется, что ребёнок-питекантроп способен считать — страшно подумать — до восьми. Потому что в ряду игровой доски восемь клеток. Из которых четыре тёмные и четыре светлые. А потом при вопросе: «сколько у нас осталось веничной крупы», звучит ответ: Два раза по восемь горшков и ещё три полных и один не закончился.
Туше.
Старший из сыновей Чачи, а ему нынче около пяти, тоже знает и игру в шашки, и счёт, но он пока совсем кроха. Нет, и огонь высечет, и шалаш построит и рыбу поймает, но считает пока с ошибками. Младший же, Пыво, вовсю тянется за старшими, но пока… пусть подрастёт, короче. Не хватало ещё, чтобы трёхлетки носы задирали. Он, кстати, даже маму не всегда слушается.
Новенькие же детки у Пети пока на испытательном сроке и под наблюдением. Он не слишком доверяет бойким да задиристым, а на что годятся тихие и задумчивые — этого сразу не поймёшь. Но вот сегодня два охотника, женщина и мальчишка лет девяти командируются под руководством сержанта Браги к последней путевой пирамидке сеять овёс. Везут на повозке соху и семена. Морды у мужиков, конечно кислые. Пришлось объяснить им, что идут они не на охоту, а делать незнакомое дело. И нечего тут строить из себя…
Вернулись сеятели на другой день к вечеру.
— Шеф. Я отменила сев. Там, то лошади проскачут, то олени пробегут, а чаще всего коровы топчутся и дерут всё подряд. Погубят они посевы, чтоб мне без трута огонь высекать.
— А я ей говорил, — вступает Фыр, — что если шеф велел сеять, значит нужно сеять.
Вот и борьба за власть начинается. Подумал Петя, ничего не ответил, а только спросил:
— Как полагаешь, Брага, а если нам прямо тут овёс посеять? Мы же сумеем отогнать от пашни всяких там топтунов?
— Фи. Тогда что, так и сидеть здесь, никуда не уходя? Ни рыбки половить, ни фруктами полакомиться, а только и делать, что дичь гонять? — соображает малявка. Так что пускай побудет сержантом.
— Знаешь, Фыр, — обратился Петя к «критику», — Брага приняла правильное решение. А ты тоже правильно поступил, что подчинился ей и апеллировал к старшему по должности. Так что вы оба молодцы. Отдыхайте.
Стоит помянуть и о золоте. Грог играл самородком, нагрел его в огне, выкатил палочкой, да и загнал на шкурку, от которой ему поручили отскоблить глину после обезжиривания. Собственно, он с этим уже покончил. С отскабливанием. Но тут же прожёг дырку в предмете, над которым трудился. Тут, наверное, и вспомнил, как проковыривал отверстия костяным шилом, когда мешал маме делать сандалии. И долго стучал по
Начинающуюся карьеру юного чеботаря прервал строгий вождь Петя. Он реквизировал инструмент, усовершенствовал его и теперь использовал для работ по дереву, выжигая в ободьях колёс углубления для концов спиц, во втулках — отверстия для оси, и вообще для разных других выжигательных надобностей — не слишком удобно каменными лезвиями делать пазы и отверстия даже не в самой твёрдой древесине. Теперь, получив возможность выполнять работу достаточно точно из хорошо подготовленного и тщательно отобранного материала, он сумел сделать и прочные тележки, и долговечные колёса к ним. И скрипеть они перестали, едва сообразил смазать оси. Из выдержанных в тени палок вышли сильные луки, из «нащипанных» на лучины длинных бамбуковых колен — прямые и одинаковые в полёте стрелы. С каждым разом сандалии служили всё дольше и дольше. Вещи стали получаться долговечными.
Отжатое от сока подсоленное мясо после сушки на ветерке и под лучами солнца оказалось деликатесом, а вяленая в тени рыба — лакомством. Размышляя о создавшейся ситуации Петя невольно робел — не имея ни животноводства, ни металлов, ни растительных жиров, они устроились надёжно и сытно, пользуясь практически продуктами одного только собирательства. Ну нельзя же их сеяние овса и пшеницы отнести к серьёзному земледелию! В общем, рассказы о тяжёлой и голодной жизни древних людей… ох, что-то тут не так. Хотя… все его соплеменники впервые пред ним являлись с несколько раздутыми животами — то есть много ели. Ну да — жрали так, что за ушами хрустело.
Значит, или пища была не особенно сытная, или приготовлена неудачно. Но нынче в рационе довольно калорийные блюда, весьма доброкачественные, а у женщин талию стало можно рассмотреть не только при взгляде сзади. Сложены здешние люди астенически, жизнь ведут подвижную — так что фигурки девушек приобретают заметную эстетическую привлекательность. Это хорошо.
С другой стороны, кроме как покувыркаться с мужчинами, заняться красавицам в свободное время решительно нечем — вот тебе и ускоренный рост народонаселения. А при той организованности, какой достигло его племя, остаются у людей и время и силы на любимое занятие. Этак через десяток лет придётся организовывать новое поселение со всем сопутствующим хозяйством — то есть начнётся территориальная экспансия его потомков и их соратников.
Хотя, если одомашнить хотя бы кур…?
Вот так и ломал Петя голову над непростыми вопросами, пока ещё не возникшими, но уже просматривающимися где-то в отдалении. Нет, конечно, если придёт какое-нибудь нашествие или налетит моровое поветрие, демографическая напряженность сразу спадёт. Но ему это не в радость. Ну и мытьё рук — не самое плохое средство от всяких инфекций. К этому он своих соплеменников уже приучил.
В общем, почувствовал юноша, что находится в положении отца цивилизации — были же в старинных эпосах поминания о древних умельцах, научивших людей… кого скот пасти, кого пшеницу сеять, кого железо плавить. То есть появлялись на лике Земли некие прогрессоры… наверное. А вот Пете подобной репутации не нужно. Ему бы хотелось наладить некое комплексное самоподдерживающееся ведение хозяйства… хотя, тоже непонятно зачем? Наразмножаются ведь до образования тесноты и начнут воевать, добиваясь для себя простора. Опять же с ростом производительности труда неизбежно появятся излишки. И охотники до них. Первыми — грабители-защитники. Или мудрецы-хранители сакральных знаний культ какой забацают и разовьют в религию, чтобы не силой заставлять тружеников кормить себя, а пугая гневом великого Чучундры.