Шелест

Калбазов Константин Георгиевич

Вообще-то, любовными шалостями пробавляются исключительно дамы замужние или вдовы. Девицам подобное не пристало, и порушенная честь аукнется так, что пух и перья. Могут и в монастырь запереть. Так что, в этом отношении она мною может любоваться лишь на расстоянии.

Хм. А может у неё бзик, типа безответная любовь, все дела. К чести это никакого отношения не имеет, а вот в её юный возраст, когда гормоны бурлят, а сердце требует томлений, вполне вписывается. Опять же, женщинам я и впрямь нравлюсь, что есть, то есть. Хотя во взгляде Долгоруковой я подобного

и не замечал. Ну не ослеп же я в самом-то деле.

— Лиза не появилась в гимназии.

— Я знаю и уже ищу её.

— Столбовой тоже нет.

— И это знаю.

— Они не общались. Мало того, Арина порой едко проходилась по отношении Лизы. Окончательно угомонилась, когда я сблизилась с твоей сестрой.

— В курсе, — опять односложно ответил я.

— Я уверена, что их похитили. И возможно те самые, что пытались умыкнуть меня, — вынесла свой вердикт Мария.

— Так и есть.

— Пётр, ты чего как каменный?! — вспылила она, шипя рассерженной коброй.

— Лучше будет, если я стану тут орать и крушить всё подряд? Этим я Лизе точно не помогу.

— А что ты собираешься делать?

— Для начала раздобыть парочку бриллиантов.

— Зачем?

— Начинить пули с плетениями, чтобы суметь достать сильного одарённого, — сам не зная отчего, произнёс я, и поднялся и-за стола. — Вам пора, Мария Ивановна.

— Пётр, я могла бы…

— Простите, ваша светлость, но моя сестра в опасности, а времени мало.

Оставив великую княжну я направился в отдельный кабинет, где Любава уже накрыла стол. При моём появлении она игриво повела плечами, отчего сарафан слегка сдвинулся чуть оголив белое плечико. Я лишь отрицательно покачал головой.

— Дядьку Василя попроси зайти.

— Хорошо, — ответила бабёнка, и не подумав обижаться, а напротив выражая озабоченность.

Не успел я опуститься за стол, как дверь отворилась, и на пороге вновь появилась Долгорукова. Она решительно подошла к столу и сняв с шеи кулон, с блеснувшим бриллиантом, положила его передо мной. Потом сняла серёжки и присовокупила к нему.

— Мне на день рождения подарили. Кулон, это щит на двести люм, серьги просто накопители по сотне люм, — произнесла она.

— Теперь хотите купить дружбу? Не слишком ли заигрались, ваша светлость? — откинувшись на бревенчатую стену, произнёс я.

— Дурак ты Пётр, и уши у тебя холодные. Если нужна будет помощь, обращайся, сделаю всё, что смогу.

Проявить гордость и отказаться от подачки? Да щаззз! Придётся, я и на коленях буду ползать, и ножки целовать, и ещё чёрт его знает что, лишь бы это помогло мне вызволить сестру. Если в родном мире, я был никому ненужным одиночкой, то здесь у меня была семья, чем я очень дорожил. А потому я не стал стесняться.

— Мне нужна будет хорошая лошадь с узорами «Скороход» и «Выносливость», — забирая украшения, произнёс я.

— Через два часа она будет возле трактира. Что-то ещё?

— Кто-то занимается фактом вашего похищения?

— Лучший батюшкин дознатчик.

— Не знаете, он сейчас в Воронеже? — пряча

украшения в карман, поинтересовался я.

— Вроде бы пару дней назад вернулся.

— Было бы неплохо, если бы он оказался здесь вместе с лошадью?

— Зачем?

— Мы можем помочь друг другу.

— Я навещу его.

Великая княжна посмотрела мне в глаза сделав многозначительную паузу. Но у меня к ней вопросов больше не бело, а время неумолимо утекало, как песок сквозь пальцы. Поэтому я принялся за мясо, давая понять, что разговор закончен. Она лишь осуждающе покачала головой, после чего направилась на выход.

Не успела Долгорукова удалиться, как дверь кабинета вновь отворилась, и вошёл трактирщик. При этом выглядел он серьёзно, явно понимая, что что-то случилось.

— Дядька Василь, мою сестру похитили. Сделал это тот дворянчик, у которого был в услужении Топорок. За сестру я буду резать без разбора и пока дышу, никто меня не остановит.

— За сестру имеешь право. От меня чего хотел? — спросил трактирщик.

— Не слышал случаем, где обретался последние годы Топорок?

— Поговаривали, что в Курске осел. Но это так, слухи.

— А здесь он с кем общался, кроме Архипа, не знаешь?

— Тебе зачем?

— Тот человек подкинул мне на квартиру записку от хозяина Топорка, где тот расписал какой я дурак, что влез не в своё дело, и сестру он выкрал в наказание.

— И?

— Не всяк на Чижовке знает где моя квартира и что у меня есть сестра в выпускном классе гимназии, а уж залётному об этом знать и вовсе неоткуда. Получается, в Воронеже у этого упыря и после Топорка остались глаза и уши. Ватагу Архипа извели, но наблюдатель остался, значит он не из их числа.

— Он не из Чижовки, — покачал головой трактирщик.

Я же говорил, что без понятия с чего этот мужик проникся ко мне. Может оттого, что дворянин не чинясь обращался к нему выказывая уважение, как и полагалось младшему к старшему. Не знаю. Но и сейчас он не стал изображать непонимание, неосведомлённость и неспособность помочь, а сразу включился в процесс.

— То есть, ты знаешь о ком речь? — я слегка подался вперёд.

— Я нет. Малец, Клочок, видал Топорка с каким-то мужичком из ремесленной слободы. Он вроде как шапки валяет. Посиди, я попрошу его разыскать, а там и сам всё вызнаешь.

Глава 13

Пока искали Клочка, я успел съесть поздний ужин, и отвалившись на бревенчатую стену, даже слегка вздремнуть. Давняя привычка, в боевой обстановке использовать для отдыха каждую свободную минуту. Так получается только вздремнуть, зато батареек хватает надолго. Мой потолок трое суток, с серьёзными физическими нагрузками. Впрочем, мне больше и не понадобится.

Почему только трое суток? Да потому что после полнолуния Лизе уже не помочь и смысл пороть горячку исчезнет. Тогда наступит время мести, а это блюдо холодное, к приготовлению которого следует подойти вдумчиво и обстоятельно. Но пока есть хоть один шанс спасти сестру, я не собираюсь медлить.