Шелк

Николсон Кэтрин

Раздался стук, и в дверь просунулась головка, увенчанная копной белокурых волос.

– Джули! – Жанна подбежала к двери и расцеловала подругу в обе щеки.

– Привет, Жанна! – Джули улыбалась, но взгляд у нее (впервые за все время их знакомства) был какой-то неуверенный. – Что случилось?

– Я влюблена.

Джули обязательно должна узнать об этом, ведь она ее близкая подруга, доверенное лицо. Теперь, когда заветные слова произнесены, все, так сказать, обретет официальный статус.

– Я знаю, – смущенно отозвалась Джули.

– Знаешь?! – Жанна удивленно заморгала.

– Да,

ты же сама говорила. Помнишь? В Нью-Йорке.

– А, ты об этом.

Жанна покраснела. Тогда она была без ума от Грея, а сейчас совершенно о нем забыла. Что это – легкомыслие? Нет. Ее чувство к Диону сильно, тут невозможно ошибиться.

– Я говорила о другом… С тем все покончено.

– Я рада. – Джули улыбнулась. – По-моему, тот, первый, был тебе не пара.

– Ты права, – кивнула Жанна. Да, Грей не подходит ей. И из-за него могла разрушиться их с Джули дружба.

– Но кто же это был? – В глазах Джули блеснуло любопытство.

Жанна покачала головой. Больше рисковать не стоит. Джули важна для нее гораздо больше, чем Грей. Теперь это совершенно ясно.

– Когда-нибудь расскажу.

Джули вздохнула:

– О своем новом увлечении ты тоже не будешь распространяться, если я правильно поняла?

– Верно. – Жанна с улыбкой взяла Джули под ручку, и они отправились завтракать. – Но если я захочу раскрыть тайну, ты узнаешь ее первой.

Несмотря на обретенную уверенность в себе, Жанну обрадовало, что Грей не вышел к столу. Когда с завтраком было покончено, актеры и съемочная группа разбрелись кто куда. Джули пошла в гримерную, чтобы подготовиться к съемкам эпизода в парке, а Жанна заглянула в комнату, где они с Греем должны были репетировать любовную сцену.

Она явилась сюда первой. Эту маленькую комнатушку, очевидно, использовали как кладовку. Три деревянных ящика в углу, составленные вместе, изображали кровать. Настоящие съемки, конечно, будут происходить не здесь, а в коттедже, расположенном в парке. Жанна улыбнулась. И как ловко Фернан ввел это небольшое зданьице XIX века, стилизованное под живописные руины, в свой сценарий! Отличный антураж для единственной сцены, где Дженни и Идеи остаются наедине. Поехав на охоту с Иденом и Джули, Дженни падает с лошади. Идеи возвращается и, увидев, что она сильно ушиблась, несет ее в ближайшее укрытие, а там…

Жанна с тревогой взглянула на ящики. Разумеется, на репетиции они с Греем будут не одни, и Фернан даст свои инструкции. И все же она нервничала. Неужели прикосновение Грея так же сильно взбудоражит ее кровь, как позавчера? Возможно, после стольких лет добровольного затворничества она не сумеет контролировать свои эмоции. И Фернан не случайно выбрал ее на роль Дженни – падшей женщины, слабой, чувственной и жадной?

Дверь отворилась. Жанна вздрогнула и резко обернулась, но это был всего-навсего Ким.

– А! – воскликнул режиссер, как обычно, не выказывая никаких эмоций по поводу встречи. Фернан окинул ее острым, как бритва, взглядом, как будто хотел прочитать самые потаенные мысли, и поманил рукой. – Жанна. Пожалуйста, запомни: в этой сцене все зависит от Дженни. Если она будет держаться слишком профессионально, холодно, ее проблемы не

тронут зрителей. Они должны увидеть в Дженни не шлюху, а женщину. Для Дженни, которая столько раз отдавала свое тело равнодушным мужчинам, любовь Идена – как гром с ясного неба. Она понятия не имеет, что делать, как защитить себя от чувства, гораздо более сильного, чем похоть. Дженни неопытна: ведь любовь существует только для леди. Ее подстерегает и ужасная опасность, ибо, уступив Идену, она предаст не только Джулию, но и самое себя.

Жанна сглотнула комок, застрявший в горле. Фернан не спускал с нее глаз.

– Ты понимаешь?

– Да.

– И сделаешь все как надо?

– Да.

– Хорошо. – Фернан искоса глянул на ящики. – Никаких обнаженных тел, конечно, не будет. Ставить точки над i ни к чему. Пусть зрители гадают, отдалась ли Дженни Идену. Тогда известие о ее беременности будет настоящим… откровением. – Он обернулся, скривив губы в знакомой усмешке. – Отличная идея, n'est-ce-pas? Ты узнала бы обо всем еще вчера, но тебя не было дома, когда я звонил.

– Извините. – Жанна виновато улыбнулась. – Я была… занята. Очень, очень занята.

– Репетировала, надеюсь? – сурово отозвался Фернан.

– Да. – Жанна покраснела до корней волос. – В каком-то смысле.

Она даже обрадовалась, услышав, как открылась дверь. Грей! Его красота вновь ошеломила ее. От этого человека исходило некое сияние, как от картин Рембрандта. Он вызывал острое, мучительное волнение. Его нежная, как замша, слегка загорелая после Ниццы кожа великолепно оттеняла белокурые, чуть отросшие волосы. Теперь Грей зачесывал их назад. Бледно-голубой кашемировый свитер идеально подходил к цвету глаз. Но какой он высокий! Как же с ним целоваться?

– Здравствуй, Жанна.

При первых же звуках его голоса у нее часто забилось сердце. Неужели даже поцелуи не нарушат этого мраморного спокойствия? А ведь Фернан заставит их повторять сцену до тех пор, пока не доведет ее до совершенства. Жанна украдкой взглянула на Грея и увидела в его глазах нечто такое, от чего по спине пробежала сладкая дрожь.

– Здравствуй, Грей.

Она отвернулась, стараясь скрыть волнение, но каждой клеточкой тела чувствовала взгляд Грея. И вдруг Жанна впервые в жизни ощутила в себе некую особую силу. Казалось, одно только слово – и Грей будет принадлежать ей. Лиана права.

– Очень хорошо, mes enfants, – тихо произнес Фернан, внимательно наблюдавший за выражением лица Жанны. – Сценарий вы знаете. Грей, вы пройдете здесь. – Он вынул из кармана брюк мелок, с которым никогда не расставался, и нарисовал на полу два крестика. – Отнесете Жанну на кровать, возьмете ее за руки. Потом ваша реплика, потом… – Фернан сделал выразительный жест. – Жанна?

Она кивнула, не в силах вымолвить ни слова.

– Помни, на тебе костюм для верховой езды. Шляпа слетела, волосы распустились. Итак, теперь вы знаете все, что нужно. Allez-y [34] .

34

Начали (фр.).