Шелковые слова
Шрифт:
Он сделал паузу, и Лейни пояснила:
— Они уезжали на следующий день после… после того, как я с ними виделась. Джефф — преподаватель. Он собирался на два месяца в Оксфорд, заняться научно-исследовательской работой.
— После того как ты тогда утром сбежала, я едва не перевернул дом вверх дном, разыскивая друзей, с которыми ты провела тот вечер. Должно быть, я с ними попросту разминулся. Никто из опрошенных мною не принимал накануне в гостях никакую Лейни. У швейцара я навел справки о всех находящихся в отъезде жильцах. Когда я объяснил причину
Сделав еще один глоток шоколада, Лейни уставилась в окно, надеясь, что выглядит невозмутимой. На самом же деле от слов Дика ее сердце начало подскакивать в груди — как и младенец, который, видимо, узнал низкий, звучный голос своего отца и радостно приветствовал его прибытие.
— На то, чтобы связаться с ними, у меня ушло несколько недель. Я участвовал в судебном процессе, а они путешествовали по Англии. — Дик провел рукой по волосам и отхлебнул шоколада. — В конечном итоге мне все-таки удалось с ними связаться.
— Вы не сказали им?..
— Нет, — мягко ответил он, покачав головой. — Я сказал, что нашел в лифте принадлежащую тебе кредитную карточку, и попросил у них твой почтовый адрес. Они дали твой адрес в Талсе.
— Но к тому времени я уже переехала.
— Ну да. Закрыла дом и распорядилась, чтобы всю почту хранили в Талсе, пока ты не сообщишь свой новый адрес.
— Значит, когда я в конце концов попросила переслать мне почту, вы меня и нашли.
— Нет, я нашел тебя раньше.
— Каким образом? Дик озорно улыбнулся.
— Без ложной скромности, но должен вам заметить — у меня в Нью-Йорке весьма обширная практика, — сказал он, отвесив галантный поклон. — Я имею доступ к архивам и всевозможным документам правоохранительных органов. Так что вычислить твое местонахождение — это уже было делом техники. — Он подошел к небольшому круглому столику и, взяв стул, придвинул его поближе к Лейни и сел. Она вздрогнула, так как их колени соприкоснулись, а он невозмутимо продолжал:
— Судебный процесс, в котором я участвовал, был в самом разгаре, так что уехать я не мог, но попросил кое-кого держать меня в курсе…
— Вы за мной шпионили! — Вспылив, она попыталась вскочить с кресла, но Дик взял ее за руки и усадил обратно.
— Не надо это расценивать подобным образом.
— А как же еще это расценивать!
Боже! Неужели вам недостаточно было надругаться над моим телом? Вам надо было еще и растоптать мое право на частную жизнь?
Усилием воли он обуздал свой гнев.
— Прошу тебя, Лейни, успокойся. Может повыситься давление, а это вредно отразится на ребенке.
— О ребенке я побеспокоюсь сама. А вы убирайтесь к черту! — Оттолкнув его руки, она вскочила, но он тут же очутился рядом и ухватил ее за плечи — не больно, Но достаточно властно, чтобы удержать от дальнейших резких телодвижений.
— Присядь, — попросил он. Когда же Лейни не вняла просьбе,
— Лейни, присядь.
Затевать борьбу, в которой победить никак не смогла бы, и подвергать опасности ребенка Лейни не собиралась, а посему села. Он тоже.
— Кстати, мне нравится это платье. И вообще, беременность тебе очень идет.
Она ошарашенно посмотрела на него. Только что он раздавал приказы, словно тюремный надзиратель, а уже в следующую минуту делает ей комплименты по поводу платья. Платье? Лейни глянула на свой красный шерстяной сарафан, под которым на ней была белая блузка с черным шелковым галстуком. Если бы не округлый животик, она бы сошла за школьницу.
Она не поблагодарила его за комплимент, как принято, а молча устремила на Дика злобный, враждебный взгляд, готовая в любой момент выкинуть его отсюда. Откуда она возьмет для этого силы — Лейни не представляла.
— Когда я узнал, что ты беременна, то завершил процесс в максимально сжатые сроки.
— Надеюсь, без ущерба для вашего клиента, — с сарказмом заметила она.
— Разумеется, — отозвался Дик. — Он был условно освобожден на поруки.
— За что же его судили?
— За вооруженное ограбление. Лейни усмехнулась:
— Вы мне не нравитесь, мистер Сарджент. Равно как и ваши самонадеянность и наглость. А также ваш способ зарабатывать на жизнь. Неужели вы не испытываете ни малейшего укола совести, когда выпускаете закоренелых преступников обратно на улицы, дабы они вновь терроризировали ни в чем не повинных людей?
Взгляд Дика посуровел, губы сжались в тонкую полоску — но лишь на миг, а затем он спокойно произнес:
— Он не был закоренелым преступником. Ему было всего восемнадцать, и с самого рождения он вместе с матерью подвергался оскорблениям и побоям со стороны папаши. А ограбил он винный магазин, чтобы купить матери лекарство.
Слова эти выбили почву из-под ног Лейни. Она нервно облизнула губы и потупилась под его пронизывающим взглядом.
— А-а, — тихо вымолвила она. Однако сдаваться пока не собиралась:
— Да, но вам ведь хорошо заплатили за его защиту.
— Меня назначил суд.
Черт! Он что, святой? Без единого изъяна или порока? Ах да, он безжалостно соблазняет женщин, не испытывая и тени раскаяния или вины, мысленно клеймила она Дика.
— Но раньше-то вам хорошо платили. Вы помогали преступникам избежать наказания и при этом знали, что они виновны.
— Да, — ровным голосом согласился он. — Не мне их судить. Моя работа — как можно убедительнее их защищать.
Он был таким уравновешенным, невозмутимым, в то время как Лейни казалось, что вся ее жизнь рассыпается на мелкие кусочки и разлетается, подобно опавшим листьям на декабрьском ветру за окном. Она понимала, что вряд ли у нее получится его одолеть. У нее осталось единственное оружие — убеждение.
— Вы не имеете права грубо вмешиваться в мою жизнь.
— А по-моему, имею. После той ночи минувшим летом.