Шелковые узы
Шрифт:
Мешать соединенью двух сердец Я не намерен. Может ли измена…
Джонни слегка наклонился вперед. Он широко раздвинул колени, поднял руки и сцепил их на затылке. Он усмехался. И дерзко подмигнул ей. Невада запнулась и почувствовала панику. Она не могла вспомнить следующую строчку! Сонет, который она разучивала целую неделю, вылетел из головы. Она замолчала, кровь отхлынула от ее лица — ей хотелось провалиться сквозь землю.
Посмотрев на смуглое лицо Джонни, она вдруг разобрала по его губам подсказку: «Любви безмерной…»
Любви безмерной положить конец.
С
А когда закончила чтение и пробиралась к своему стулу, она услышала голос Малькольма:
— Джон, ты еще не декламировал, — обратился он к Джонни и улыбнулся, решив, что Джонни будет вынужден признаться в незнании стихов.
Джонни поднялся. Он прошел на подиум, уперся руками в бортики, обвел взглядом аудиторию и улыбнулся. И вот его низкий уверенный голос заполнил библиотеку, а черные глаза смело глядели прямо в глаза Невады.
Любовь — недуг. Моя душа больна Томительной, неутолимой жаждой.
Улыбка вскоре исчезла с лица Малькольма. Он удивленно и разочарованно уставился на Джонни. Невада тоже не отрывала глаз от Джонни, но не удивлялась. Джонни Роулетт ничем не мог поразить ее. Но он разозлил ее. Слушая его низкий голос, с безошибочными интонациями доносящий каждую строчку сонета, Невада чувствовала почти непреодолимое желание ударить по его самодовольной физиономии.
После декламации подали прохладительные напитки. Невада потягивала лимонад из запотевшего стакана, стоя рядом с Малькольмом, который увлеченно разговаривал с Ричардом Кейзом, отцом Леонином и профессором университета. Разговор шел о Шекспире и его творчестве.
В нескольких футах от нее Джонни был окружен хихикающими дамами, которые улыбались и поддакивали каждому его слову. Когда одна из старых дев задала невинный вопрос о том, как он себя чувствует и как отдыхает в такую невыносимо жаркую пору, Невада услышала, что Джонни без тени смущения ответил, что спит абсолютно обнаженным в любую погоду, зимой и летом. Затянутые в корсеты леди смущенно хихикнули и склонили головы над прохладительными напитками, видимо, представив себе огромного смуглого мужчину без одежды в постели.
Невада с негодованием решила, что дамы от литературы также глупы, как и Дениза Ледет.
Глава 34
Всю ночь Невада проворочалась в кровати. Горячий влажный воздух был таким плотным, что, казалось, его можно было потрогать. Ни малейшего дуновения свежего речного ветерка не доносилось в открытые высокие окна роскошной, но слишком жаркой спальни Невады. Ее длинная батистовая рубашка прилипала к влажной коже и причиняла немалые страдания. Мягкая и тонкая, но достаточно плотная ткань давила, не давала свободно двигаться. А при такой жаре Неваде приходилось довольно часто менять положение тела.
Невада печально вздохнула и откинулась на пухлые подушки; потом легла на бок и проложила ладони под голову; потом перевернулась на спину и закинула руки за голову. Полежала спокойно минуту, негромко застонала и перевернулась
Невада страдала от жары, лежа в темной спальне, чувствуя, что вот-вот закричит во весь голос. В этот момент она вспомнила, как Джонни спокойно признался ученым дамам из кружка почитателей Шекспира, что он круглый год, зимой и летом, спит нагим. Невада знала, что так оно и было.
Чрезвычайно ярко ей припомнилась дождливая лондонская ночь, когда она вошла в его спальню и забралась к нему в постель. На нем и тогда не было пижамы. Если уж он спал обнаженным в холодную зимнюю английскую ночь, Невада не сомневалась, что точно так же Джонни поступал и в эти жаркие ночи на Миссисипи. И еще она не сомневалась, что Джонни сейчас спокойно спит в домике для гостей, когда она мучается, не в силах сомкнуть глаз. Невада встала с постели, быстро и нетерпеливо задрала ночную сорочку и стащила ее через голову.
Сжав зубы, скомкала ее и швырнула через всю комнату, нимало не заботясь, где она упадет. Раздевшись догола, Невада вздохнула с облегчением, улыбнулась и забралась в постель. Надо отдать должное Джонни, лежать нагой на прохладных шелковых простынях было гораздо приятнее. Невада еще раз вздохнула, вытянулась во весь рост, закинула руки за голову и счастливо улыбнулась. Отныне, решила Невада, погружаясь в приятную дремоту, она никогда больше не наденет ночной рубашки.
На следующее утро отдохнувшая и свежая Невада пришла в комнату мисс Анабел, чтобы продолжить подготовку к приближающейся свадьбе. Мисс Анабел сидела у окна за столиком времен королевы Анны и составляла список неотложных дел. Невада, поддакивая и внося новые предложения, ходила по комнате.
— Квинси уже заказала цветы… — задумчиво перечисляла мисс Анабел. — Последняя примерка платья будет в следующий четверг… Мистер Снайдер обещал изготовить приглашения не позже середины июля… Подружки невесты…
— Знаете, чего мне хочется, мисс Анабел? — прервала ее Невада, подойдя к столу.
— Чего, дорогая? — спросила мисс Анабел, подняв голову.
— Я хочу, чтобы Король Кэссиди был моим посаженым отцом, — сказала Невада.
В глазах мисс Анабел появилось мечтательное выражение, и она застенчиво опустила их.
— Да, конечно. Это было бы прекрасно, но…
Мисс Анабел почувствовала, что краснеет при одном упоминании имени этого человека. Она не хотела, чтобы кто-нибудь — даже Невада — догадался, что она слишком часто думает об этом привлекательном джентльмене с седой головой. Это смешно, мисс Анабел сознавала, но она частенько грезила о Короле Кэссиди, словно юная девушка. В ее безрассудных фантазиях она представляла, как к ней подходит серебряный король. И увозит ее домой. Домой, в дорогое ее сердцу поместье Делани на берегу извилистой Миссисипи недалеко от Батон-Руж, туда, где она выросла.