Шелковый путь. Записки военного разведчика

Карцев Александр Иванович

Добираюсь до штаба дивизии. На стоянке – несколько бронетранспортеров. С одного из них пытаюсь выйти на связь с ротой. Увы, ничего не получается. Зато встречаю замполита батальона. Он подбрасывает меня до КП батальона. От комбата сразу же вводная – взять водовозку, заправиться и отвезти ее на заставу. В батальоне меня дожидается несколько писем. От Вероники Белоцерковской, от Антонины Артемовны Пименовой – мамы моего школьного друга, от Галины Ивановны Милокостовой – моей школьной учительницы, научившей меня не только читать и писать, но и любить поэзию. И от Ленки Ульяновой, моей одноклассницы и соседки по парте:

Сережа, здравствуй!

Что

случилось, почему ты не пишешь?! Я как-то не обращала внимания. Все думала: вот завтра или послезавтра придет письмо. Ну в крайнем случае в конце недели приеду из общежития, а оно меня дома дожидается. А потом думала, что у тебя времени не хватает, ведь работа у вас не с восьми до пяти. И письма ты пишешь не мне одной. Все ждала, тем более что сентябрь пролетел для меня очень быстро. А тут и октябрь уже подходит к концу, а от тебя ни звука… Я вдруг обнаружила, что получила твое последнее письмо ровно полтора месяца назад.

Сережа, может, тебе правда некогда?! Так ты не пиши много. А может, мои письма до тебя не дошли, и ты обиделся? Либо я чего-нибудь не так написала?! Так ты не обращай внимания, прости меня. Только напиши, пожалуйста. Я буду ждать.

О других, более серьезных и веских причинах твоего молчания я просто боюсь думать. Ведь их не может быть, правда?! Не должно. Я почему-то в этом уверена, уверена в твоем везении. Ты только не разуверяй меня своим молчанием. Пиши. Не пропадай.

Обязательно напиши!

Пожалуйста, напиши!

Лена

Вероника делится информацией о Толике Кузьменко. Он служит в Афганистане. Стоит ли удивляться, что новости о нем я получаю из Москвы?!

Антонина Артемовна пишет об Андрее (моем друге и ее сыне), о наших одноклассниках (об Игорьке Широкове, Андрее Ермолаеве, Юрке Соколове, Сережке Сидоренко), о том, что мой отец мечтает приехать ко мне в гости в Ашхабад. Хорошо, что предупредила. Молодец, тетя Тонечка! Надо будет написать домой, что я уехал в командировку на несколько месяцев. Куда-нибудь в другое место. На Кушку, например.

Год назад был там на самом деле. Приезжали мы с группой офицеров разведуправления округа на итоговую проверку. В разведбат. Побывал у Петровского Креста. На высоком кургане установлен каменный крест примерно восьми метров в высоту. Южный Крест. Самая южная точка Советского Союза. Установлен по Указу Петра Первого. Внутри креста небольшая молельня – комната, где путники, покидавшие страну либо возвращавшиеся в нее, могли воздать благодарственную молитву Господу.

На одной из стен надпись: «Сослан государем-батюшкой за вольнодумие на два года. Подпоручик Петренко». На противоположной стороне – другая: «Кем, за что и на сколько сослан, не знаю. Старший лейтенант Петров». Думаю, что если на пару месяцев виртуально перееду на Кушку, у отца не возникнет желания туда ехать. Хотя кто знает! Нет, пора раскрываться. Если родители узнают о моем жульничестве – обидятся. Пора переезжать в Афганистан.

Через две недели я получу первое письмо от родителей. Двадцать четвертого сентября, когда меня привезли в госпиталь, в автомобильную аварию попал муж моей сестры, Витя. Мы лежали с ним в одно и то же время в разных реанимациях. Витя умер, не приходя в сознание. Оставив жену и двух ребятишек. Шестилетнего Сереньку и трехлетнюю Иришку. Оказывается, что для этого не обязательно ездить в Афганистан.

А пока я беру водовозку. Еду к баграмскому аэродрому на пункт

очистки воды заправляться. Оттуда везу воду на заставу. Обычно водовозку сопровождает одна из ротных БМП. Сегодня едем без прикрытия. Без брони тоскливо, но что поделаешь!

На заставе

Наконец-то вернулся домой. Точнее, на заставу. Застава стала моим домом. А строительство хозблока – моим кармическим наказанием. Пока я валялся в госпитале, строительство было заморожено. Проблемы со стройматериалами. И хотя баня практически построена (осталось только забетонировать пол, установить лавки и обшить досками парилку), со столовой и кухней еще работы много. Приходится несколько раз выезжать в брошенный кишлак за кирпичом. Возникла проблема с гвоздями. Пока мы не нашли настоящий клад. Оказалось, что для изготовления одного ящика на два танковых снаряда идет порядка восьмидесяти гвоздей. Еще больше их в минометных ящиках. Это открытие нас здорово выручило.

Но подкралась еще одна проблема. Приближение зимы. По ночам на Тотахане становилось все прохладнее и прохладнее. Пора было браться за отопление. Другими словами – выкладывать печь в казарме.

В общих чертах я представлял, как ее делать. Печной кирпич укладывался на раствор из глины и песка. Соотношение глины и песка подбиралось опытным путем. Из раствора вы делаете несколько шариков около пяти сантиметров в диаметре и даете им подсохнуть. Если после того как шарики подсохнут, они начнут рассыпаться – значит, в раствор необходимо добавить немного глины. Если начнут растрескиваться – значит, песка. После нескольких проб вы получите оптимальное соотношение составляющих раствора. При таком соотношении коэффициенты теплового расширения кирпича и раствора окажутся примерно равны. А значит, печь прослужит долго.

Все это было в теории. Я действительно представлял в общих чертах, как ее делать. Из печного кирпича. Вот только совсем не представлял, как делать ее из камня. Без колосников, дверок, задвижек. Я провозился несколько дней. На мое удивление, печь получилась довольно симпатичной. (Правда, больше похожей на камин). Мне она понравилась. Если вы по этому поводу другого мнения – делайте сами!

Но с большим удовольствием я делал свое домашнее задание – свой боевой нож. Я не рисовал эскизов, не думал над его формой. Я вообще ни о чем не думал. Складывалось впечатление, что руки делали его сами собой. На ощупь. Под управлением каких-то потусторонних, неведомых мне сил. Он действительно получился необычным. Небольшая аккуратная рукоятка и широкое пятисантиметровое обоюдоострое лезвие. Чем-то напоминающее коготь тигра.

Отнести его Шафи не получается. Ждем осеннюю проверку из Москвы. Приходится подбивать документацию заставы, наводить порядок. Проводить дополнительные занятия с личным составом по боевой готовности и огневой подготовке. Обучаю солдат метанию ручных гранат. Объясняю, что наступательные гранаты предназначены для того, чтобы вызвать контузию у сидящих в окопах солдат противника. И дать возможность приблизиться к ним на расстояние удара штыком. Осколочное действие их незначительно. Для подтверждения своих слов метаю несколько гранат РГД-5 с открытой позиции.

А после обеда выковыриваю ножом осколок гранаты из своего плеча. Наступательные гранаты – действительно безобидные игрушки. К сожалению, не всегда. Боек запала даже у наступательной гранаты летит метров на сто. И горе тому, кто попадется на его пути! Но это всего лишь исключение из правила. А правило гласит: «Наступательные гранаты – всего лишь детские игрушки».

Деталь одной из таких игрушек я сейчас и выковыриваю. Хорошо еще, что мои бойцы не видят меня в этот момент. Вот бы посмеялись!