Шелковый шнурок(изд1985)
Шрифт:
Поэтому зашумели дружнее.
— Давай, Андрей, комиссаров сюда! — закричали старшие.
— Выводи их, полковник, на свет божий! — поддержали младшие.
— Ладно, братья! Мы с батькой Семёном тоже так думаем, — ответил Абазин и скрылся в хате.
Через минуту на крыльцо вышли все четверо: впереди — комиссары, за ними — полковники.
Над толпой прокатился глухой гомон.
— С чем приехали, паны комиссары?
— Говорите, а мы послушаем?
Порадовский и Монтковский переглянулись. Видимо, их
Начал говорить Порадовский.
— Панове! Вы хотите знать, зачем мы приехали к вам и о чем говорили с вашими полковниками? Скажу… Коронный гетман Станислав Яблоновский по поручению короля прислал нас сюда, чтобы набрать охочих в поход на турок… Лазутчики доносят, что султан не смирился с поражением и готовится вновь выступить против союзников. Не исключено, что уже этим летом он нападёт на Речь Посполитую…
— Так и защищайтесь сами!
— Не пойдём! Не пойдём!
— Один раз обманули, больше не выйдет!
— Панове, панове… — пытался перекричать толпу Порадовский.
Его не желали слушать.
— Деньги отдайте вдовам и сиротам тех, кто погиб под Веной и под Парканом!
— Всем отдайте! Ведь мы поделились своей частью с семьями погибших! Стало быть, вы обманули и живых, и мёртвых!
Порадовский покраснел. Монтковский отступил в глубь крыльца, словно примерялся шмыгнуть при малейшей опасности в дом.
Вперёд шагнул Семён Палий. Встал рядом с Порадовским. Поднял руку. Гомон над майданом унялся.
— Братья! Я согласен с вами! — крикнул он. — Полковник Абазин тоже… Мы целый час доказывали панам комиссарам, что они должны сперва выполнить прежние обязательства и только потом звать нас в новый поход.
— Правильно! Правильно!
— Землю свою мы защищаем не за плату, а из любви к ней и хотим, чтобы она всегда была свободной и кормила нас и детей наших! Но когда воин идёт в наёмный поход, он должен иметь оружие и коня, должен быть уверен, что его жена и дети будут сыты в его отсутствие… Для этого казаку нужно заплатить! А как поступили вы, паны комиссары? Обещали одно, сделали другое… Прислали едва ли половину того, что сулили!
— Государственная казна опустела — неоткуда взять, — выдавил из себя Порадовский. — Все, что прислал папа римский, мы до шеляга отдали вам! Больше платить нам нечем…
— Дёшево же цените вы нашу кровь, панове! Обхитрили нас, как хотели, а теперь имеете нахальство опять обращаться за помощью! Не выйдет! — Палий разгневался, голос его дрожал.
Порадовский напыжился, надменно посмотрел на полковников.
— Не я обманывал вас, панове! Як бога кохам! [94] Езжайте к тем, кто над нами… Просите их…
94
Як бога кохам (польск.) —
— Что-о? Просить?! — Палия передёрнуло. — Мы столько крови пролили, да ещё просить? Не поедем мы побираться! Тебе ж, пан Порадовский, поручаем передать вот эту нашу благодарность вельможному панству за лицемерие и обман! — С этими словами Палий неожиданно ударил комиссара ладонью по щеке. — Не тебя бью, а их! А у тебя за это прошу прощения…
Порадовский в первое мгновение растерялся. Потом потянулся к сабле. К нему кинулся Монтковский, удержал.
— Ради бога, пан! Посекут в куски! Что греха таить, справедливо нас обвиняют… Глаз не могу поднять от их обвинений!
Порадовский зло взглянул на Палия.
— Ну, этого я тебе никогда не забуду, полковник! Пока жив, не забуду! — Он сбежал с крыльца и пошёл прямо на казаков.
Казаки расступились, давая ему проход. Монтковский последовал за ним. Когда комиссары удалились, Абазин тихо сказал Палию:
— Не следовало так делать, Семён!
Однако казаки, стоявшие поблизости и слыхавшие это, зашумели:
— Правильно! Правильно!
— Не его же я бил, а в его лице тех, кто над ним!
Но тут же Палий с досадой махнул рукой.
— Может, и не следовало. Погорячился… Впрочем — пусть знают! Черт с ними! Теперь и ломаного гроша не пришлют!
Вперёд протиснулся Свирид Многогрешный.
— Панове полковники, дозвольте слово молвить! Вам и всему товариству!
— Ну говори! Чего хочешь? — разрешил Абазин.
Многогрешный взбежал на крыльцо, скинул шапку.
— Братья, поручил мне наш гетман Юрий Гедеон Вензик Хмельницкий бить челом вам… Зовёт он вас, братья, под свои знамёна!
— Это под турецкие, значит? — грозно спросил Палий. Он ещё не совсем успокоился после стычки с Порадовским. — Чтобы опять орда и янычары топтали нашу землю, а нас вырубали под корень? Прочь отсюда, выродок! Прочь, собака, да живо! Не то отведаешь моей сабли!
— Убирайся вон! Долой! — закричали казаки.
— Гони его ко всем чертям!
Многогрешный съёжился, надвинул шапку и сбежал с крыльца.
3
Конный отряд, сопровождавший комиссаров в поездке на Украину, готовился к отъезду. Жолнеры седлали коней, приторачивали к сёдлам дорожные саквы. Сами шляхтичи сидели в корчме возле окна и ели вкусную горячую колбасу-кровянку, запивая её холодным, из погреба, пивом.
Оба молчали. Маленький, круглый, как бочонок, черночубый Монтковский был ниже чином и не смел первым начать разговор, видя, в каком скверном настроении Порадовский. А тот, высоченный, рыжий, все ещё пылал от стыда и злобы из-за безболезненного, но оскорбительного удара Палия, из-за того, что придётся теперь возвращаться, не выполнив поручения Яблоновского.