Шельменко-денщик
Шрифт:
Шпак. Да за что же?.. Я все ничего не знаю.
ФеннаСтепановна. Ох, какие вы, душечка, непонятные! Он обидел мою и вашу честь...
Шпак. Как это? Расскажите, когда можно.
ФеннаСтепановна. А вот как, просто, как обыкновенно обижают честь. Я пошла посмотреть утенков на пруде, а там такая тень от густых деревьев, что с трудом можно разглядеть... Вот я ничего не видала, хоть сейчас убейте меня, никого формально не видела, и только
Присинька. Ах!
Шпак. Нуте, капитан... и что он?
ФеннаСтепановна. Сидел за плетнем в кустах и через плетень схватил...
Шпак. Нуте, нуте!
ФеннаСтепановна. Схватил меня за руку и начал страстно целовать, потом...
Шпак. Потом? Нуте, маточка, уж дорезывайте!..
ФеннаСтепановна. Ох!., язык не поворотится договаривать! Вообразите, душечка, из-за плетня целует мою руку и потом... тьфу!.. начал говорить мне любовные речи и так сладко, улещал меня, чтобы я с ним бежала...
Шпак. Вы же, маточка, что на это?
ФеннаСтепановна. Сами можете посудить, каково мне было все это слушать. Благодаря бога, во весь мой век никто не объявлял мне любви, и в двадцать лет нашей супружеской жизни никто меня не привлекал к неверности мужу, а тут такой молокосос вздумал!
Эвжени (тихо Присиньке). Верно, машер, это у тебя с ним назначено было свидание?
Присинька. Ах, так точно! Он меня убеждал прийти к пруду, но я все не решалась.
Шпак. Что же вы, маточка, сделали, как выслушали его любовные речи?
Фенна Степановна. У меня так и захватило дух…
Эжени. Это обыкновенно бывает, когда слушаешь объяснение любви.
ФеннаСтепановна. Не могу кричать; он держит руку, не могу калитки отпереть; наконец, как-то собралась с силою, руку вырвала, калитку отперла, крикнула и бросилась к нему с кулаками. Он тут, как увидел уже меня, как закричит: ах, как я ошибся!
– и бросился...
АграфенаСеменовна. Видно, знает свет. У нас в Петербурге в подобных случаях всегда так изворачиваются.
Шпак. На кого же он, маточка, потом бросился?
ФеннаСтепановна. Бросился бежать, да не попал по дорожке, а прыгнул в пруд и как раз по этое время (указывает по грудь). Я так и обмерла!
Шпак. Отчего же вы, маточка, обмерли: от испугу или от жалости?
ФеннаСтепановна. И от испугу, и от жалости-таки.
Шпак. И от жалости? Вот что!
ФеннаСтепановна. Ах, боже мой,
Опецковский. Сравнивая теперешнее происшествие с ходом европейской политики, я нахожу, что подобный изворот не новый. Когда английский министр Питт22 вздумал, в рассуждении рестраврации, в... в... вот не вспомню, в котором это году... Тимофей Кондратьевич! Вы помните, в котором это году?
Лопуцьковский. Это было в 32-м году, что я вояжировал из Чернигова в Воронеж и обратно...
Шпак. Я теперь понял, как это произошло! Тут есть ошибка. Капитан, условясь в свидании и ожидай его, чуть увидел из-за плетня вашу ручку, Фенночка, то и счел ее за Присину, с которою у него, должен вам открыть, большие лады.
Аграфена Семеновна. А-а, так вот что!
Фенна Степановна. Образумьтесь, Кирило Петрович, что вы? Я не наудивляюсь, как можно с вашим умом так часто и легко ошибаться? Возможно ли, чтобы капитан не различил моей руки с Присиною? Нет, это его умысел на честь мою. Когда ему в Присе отказали, так он, видно, в меня влюбился.
Шпак. Говорите вы, маточка, что хотите, а оно точно так, как я говорю. Наконец, чтобы пресечь все это, я принял твердое намерение успокоить нас, а тебя, Присинька, проучить. Сего же дня сговариваю тебя с Тимофеем Кондратьевичем, а вас прошу вечером на сговор. Сейчас зазываю всех соседей. Конец делу, и капитан останется в дураках!
Присинька. О боже, что я слышу!
Лопуцьковский. Ах, как я счастлив буду! Тогда могу вояжировать вдвоем еще далее Воронежа.
Аграфена Семеновна. Прекрасно вздумано. Ужо ввечеру вы увидите на мне платье самой последней моды,- сущий антик!
Эвжеии (Присиньке). Не грусти так, моя машер Присинька! Разве это не великое утешение, что ты будешь замужем? Я, на твоем месте, все бы пела и скакала.
Опецковский. В рассуждении реставрации, эта мера весьма близка к той, которую иногда английские министры предпринимают...
Шпак. Вы, маточка, что так задумалися? Согласны ли на мой план?
Фенна Степановна. Выдумка ваша не глупо вздумана, только жаль, что я прежде этого не знала и не распорядилась с ужином... А гостей таки много будет, надо их принять и угостить… Так я это и думаю об ужине.
Присинька. Батенька и маменька! сделайте милость, не губите меня, не выдавайте за Тимофея Кондратьевича!Я не пойду за капитана, когда он вам не угоден, да и ни за кого. Отпустите меня в монастырь!
Лопуцьковский. Я не придумаю, отчего я вам так противен!