Шеннеч – последний
Шрифт:
– На Земле носят во лбу солнечные камни?
– Нет…– протянул он, и голоса или их призраки оставили его.
Был все еще день, когда он проснулся, на этот раз сам. Он сел, чувствуя себя скованным и больным, но все же отдохнувшим. К нему подошла улыбающаяся Джин, держа в руках кусок чего-то, в чем Тревер признал род горных ящериц. Он с жадностью вгрызался в мясо, а Джин между тем сообщила, что он проспал почти сутки.
– Они решили оставить тебе жизнь.
– Уверен, в этом немалая твоя заслуга. Спасибо, Джин.
Она пожала голыми плечами со свежими ранами
– Я не могла бы ничего сделать, если бы они не поверили твоему рассказу. Они спрашивали тебя в то время, когда ты так устал, что не мог лгать. Ты очень смутно об этом помнил. И они не поняли твоих ответов, но знали, что они правдивы. И они осмотрели твою одежду. Такой ткани не делают в долине. И та штука, что соединяет ее, – он догадался, что она имела в виду застежку-молнию, – нам не известна. Так что ты, видимо, и вправду пришел из-за гор. И они хотят знать точно, как ты пришел и можешь ли ты уйти обратно тем же путем.
– Нет, – сказал Тревер и объяснил Джин, почему не может. – Я волен ходить здесь, куда хочу?
Она некоторое время смотрела на него, а потом ответила:
– Ты чужой. Ты не наш. Ты легко можешь выдать нас Коринам.
– Зачем я стану это делать? Они же и за мной охотились.
– Из-за солнечных камней, может быть… Ты чужой. Они хотели взять тебя живым. Во всяком случае, будь осторожен. Будь очень осторожен, чем бы ты не занимался.
Снаружи послышался крик:
– Соколы! Прячьтесь, соколы летят!
Глава 3
Все в пещере тут же замолчали и стали следить за местами, где сквозь трещины в скале пробивался солнечный свет. Тревер представил себе, как соколы кружат по ущелью и ищут. Снаружи грубый камень выглядел весь одинаково. Тревер подумал, что в этом множестве трещин нелегко найти несколько маленьких скважин, которые ведут в пещеру. Но он тоже непрерывно следил с ощущением опасности.
Из ущелья не доносилось ни звука. В полнейшей тишине испуганное хныканье ребенка прозвучало, как громкий крик, но тут же прекратилось. Стрелы солнечных лучей медленно ползли по стенам. Джин, казалось, не дышала. Глаза ее горели, как у зверя.
Черная тень стремительно пересекла солнечный луч и исчезла. Сердце Тревера екнуло. Он ждал, что тень вернется, закроет этот луч, пройдет по нему и превратится в жирно-красного демона с солнечным камнем во лбу. Он ждал целую вечность, но тень не вернулась, а затем во входное отверстие вполз человек и сказал:
– Улетели.
Джин опустила голову на колени. Она вся дрожала.
Хьюго обнял ее и что-то говорил, успокаивая. Она рыдала, и Хьюго через плечо взглянул на Тревера.
– Ей здорово досталось.
– Да, – согласился Тревер, глядя на солнечные лучи. – Соколы часто прилетают?
– Их часто посылают в надежде захватить нас врасплох. Если бы они нашли пещеру, они бы выкурили нас отсюда и отвели бы обратно в долину.
Джин успокоилась. Хьюго похлопал ее по плечу своей огромной рукой.
– Она, наверное, говорила тебе насчет тебя самого.
Будь очень осторожен.
– Да, – сказал Тревер, – говорила. Послушай, я еще ничего не знаю о том, как твой народ очутился здесь, и вообще ничего о нем не знаю. Когда мы бежали от Коринов, Джин что-то говорила насчет приземления трехсотлетней давности. Триста земных лет.
– Примерно. Кое-кто помнил достаточно хорошо, чтобы найти след.
– Примерно тогда первые колонисты с Земли стартовали на Меркурий в две или три самые большие долины – шахтерские колонии. Это одна из них?
– Нет, – покачал головой Хьюго. – Рассказывали, что пришел большой корабль с переселенцами с Земли. Это правда, потому что корабль все еще здесь. Так мы и появились. Часть людей на корабле была переселенцами, а часть – каторжниками.
Он произнес последнее слово с той же ненавистью и презрением, какие всегда сопровождали название “Корин”. Тревер быстро сказал:
– Когда-то так делалось. Осужденных использовали в рудниках. Но произошло так много беспорядков, что такое использование пришлось прекратить. Значит, Корины…
– Были каторжниками. Большой корабль разбился в долине, но большинство людей осталось в живых. После аварии каторжники убили команду и заставили переселенцев им повиноваться. Так все началось. Вот почему мы гордимся тем, что мы рабы, – потому что мы потомки переселенцев.
Тревер отчетливо видел всю эту картину, тем более, что подобное случалось и раньше. Корабль с эмигрантами шел к одной из колоний и был сбит с курса чудовищными магнитными завихрениями, которые и теперь делают Меркурий кошмаром для космолетчиков.
Они не могли даже позвать на помощь или дать знать о себе: страшная близость Солнца делает невозможной любую форму дальней радиосвязи. А потом каторжники обрели свободу, перебили офицеров и неожиданно почувствовали себя почти в раю с прислуживающими им рабами – переселенцами. И рай этот был довольно-таки безопасным. На Меркурии великое множество долин; все они из космоса выглядят более или менее одинаково, полускрытые темными воздушными одеялами, и только очень немногие из них доступны и безошибочно определены по размеру их постоянных колоний. Вверх и вниз на космическом корабле -вот единственный способ войти и выйти, и если по какому-то случаю корабль не приземлится прямо на эти долины, первоначальные пленники никогда не будут обнаружены.
– А солнечные камни? – спросил Тревер, касаясь лба. – Как насчет них и соколов? И каторжники ведь не пользовались ими, когда приземлились сюда.
– Нет, это произошло позднее, – Хьюго тревожно огляделся. – Видишь ли, Тревер… Это такая вещь, о которой мы почти не говорим. Сам поймешь, почему, если подумаешь, что это сделало с нами. А ты вообще и не должен говорить об этом.
– Но как они вставили эти камни в голову? И зачем? И самое главное – зачем они тратят камни на соколов?
Джин сумрачно глянула на него.