Шепчущий череп
Шрифт:
— Да, мы супер-молодцы! — я выложила тосты на тарелку. — Мы уделали Уикмана! У нас зеркало Байкерстаффа. Утром отнесем его Барнсу и закончим дело! А Киппс проигрывает спор, что лучше всего!
Локвуд перелистнул "Исповедь Мери Дюлак", кража которой была каких-то несколько часов назад, а прошла, казалась, целая вечность. Мы оставили ее в камере хранения, поэтому она избежала участи поплавать в Темзе.
— Киппс с командой больше не следят за нашим домом, — заметил Локвуд. — Он, конечно, понял, что его обдурили с такси. Жаль Джорджа нет. Уже много времени прошло.
— Наверное, такси не подвернулось, которое
— Ага, — Локвуд закончил с чтением и стал чистить яйца. — Я был прав насчет "Исповеди Мери Дюлак". Там большей частью ерунда. Пустая болтовня о запретном знании и поисках тайн сотворения мира. Во всяком случае, все это не принесло бедной Мери счастья, ведь лет десять она провела в дупле дерева. Тебе яйцо в чашечку или на тарелку?
— В чашечку. Как думаешь, кто был тот человек на крыше?
— Не знаю. Уикман никого по имени не называл, поэтому мы не выясним его личность, — он вручил мне яйцо. — Богатый коллекционер или современный вариант Байкерстаффа. Сует нос в то, что его не касается. Со слов Мери Дюлак, доктор вообще мало чем отличался от монстра. Почитай. На третьей — четвертой странице.
Локвуд занялся едой. Я принялась за "Исповедь". Не смотря на солидную кожаную обложку, книга оказалась очень тонкой, буквально несколько страниц. Содержимое представляло собой сборник разрозненных абзацев. Вероятно, когда копировали с оригинала, пропускали скучные или бессмысленные отрывки.
Вскоре я запуталась в разглагольствованиях горемычной женщины о загробной жизни, перемешивающихся с описанием отшельнической жизни, которую она вела. А вот про Байкерстаффа было менее нудным.
Кем был доктор Байкерстафф, чья проклятая тень нависает надо мной последние десять лет? Ах! Он был гением! И умнейшим человеком, которого я когда-либо знала. Да, я убила его. Мы похоронили его и запечатали могилу железом. Но стоит закрыть глаза, как я вижу Байкерстаффа перед собой. Бывает он при этом одет в свою бархатную мантию и выполняет свои темные ритуалы. А еще выходит из мастерской с ножом мясника и с окровавленными руками. Его страшный голос успокаивает, делая из нас марионеток! Ах! Какими же дураками мы были, что следовали за ним! Он обещал мир, обещал просветление! Однако привел нас к краху и безумию. Из-за него я потеряла все!
Дальше она пустилась в рассказ о разновидностях коры и грибов, которые ела в лесу. Лишь гораздо позже Мери Дюлак вернулась к Байкерстаффу.
В нем жила тьма! Тьма таилась в его волчьих глазах. Он впадал в дикую ярость по малейшему незначительному поводу. Никогда не забуду, как он сломал руку Лукану, когда тот уронил свечи, или как спустил с лестницы Мортимера. Не забуду! Мы ненавидели и боялись его. Тем не менее, его голос изливал мед. Он очаровывал нас разговорами о своем замысле и том, чего мы добьемся, если постараемся. С помощью своего слуги, хитрого и злого мальчишки, который видел призраков, мы ходили по кладбищам, собирая материалы для будущего устройства. Мальчик защищал нас от рассерженных духов, пока они не оказались в стеклянной ловушке. Байкерстафф утверждал, что связав призраков вместе, устройству будет дана власть.
— Что же видно сквозь зеркало Байкерстаффа? — спросила я. — Вряд ли, небо.
— Абсолютно согласен. Мы рассуждали верно. Компания Байкерстаффа пытались увидеть то, что запрещено для всех. Они хотели заглянуть за смерть, узнать что, по другую сторону. Бийкерстафф и остальные, — он мотнул головой в направлении банки с привидением, — в их числе и наш призрачный друг, сошли с ума.
Лицо за серебреным стеклом широко улыбалось, точки света горели в глазницах.
— Он в замечательном настроении сегодня, — сказала я. — Не перестает лыбиться, с тех пор, как мы вошли. С чего бы это…. А злой мальчик, про которого говорила Мари Дюлак…. Что если….
— Кто может точно знать? — Локвуд хмуро посмотрел на череп. — Но я бы не удивился. Повезло, что у нас есть зеркало, и эта история скоро закончится. Уверен, Байкерстафф хоть имел планы и грандиозные идеи, но не спешил их реализовывать, а просто использовал других. Вот его призрак и был таким жутким, и благодаря тебе отведал серебра — поделом.
— Когда я слышала его голос на кладбище, он и правда очаровывал, как описывала Дюлак. Некое гипнотическое действие. Знаешь, что нельзя, а все равно хотелось подчиняться ему. Джорджа и Джолина этим затронуло, хотя ничего конкретного они не слышали. Зато застыли у гроба, как истуканы.
— Идиоты, — проворчал Локвуд. — Люси, если Джордж не вернется в ближайшее время, я начну беспокоиться. Можно найти Фло и узнать, где она его оставила.
— Он придет. Знаешь, ведь, Джордж медлительный. А я уже почти дочитала.
Да, я убила человека. Но убийство ли это? Нет! В Судный День, клянясь всем дорогим, я буду утверждать, что я оборонялась, спасала свою душу! Эдмунд Байкерстафф сошел с ума! Он открыто требовал мою жизнь, словно приставил нож к горлу! Его кровь на моих руках, но вины на мне нет.
Уилберфорс умер. Мы все видели как: посмотрел в устройство и погиб. Началась паника. Мы бежали к нашим экипажам, прочь от этого проклятого места, пообещав отказаться от Байкерстаффа навсегда. Но он не позволил. Уже через час он и его слуга были в моем доме, принеся с собой устройство. Я боялась, но впустила их. Доктор волновался. Буду ли я молчать о смерти Уилберфорса? Мог ли он доверять мне? Я уверяла его, но он впал в ярость и осудил меня. Чтобы доказать веру и преданность, я должна посмотреть в стекло! Мальчик возник у меня за спиной и скрутил руки. Байкерстафф достал устройство и поднял перед собой. Я потеряла себя, чувствовала, как крошится мой рассудок, тело похолодело.
Все бы так и кончилось, но на столе лежал револьвер моего отца. Я высвободила руки и взяла его. Байкерстафф вцепился в меня, крича. Я выстрелила. Пуля попала ему прямо в лоб. Я выстрелила и в мальчика, но он, как угорь, ускользнул. Иногда, да простит меня Бог, я невыносимо сожалею. Как я осмелилась на такое. Не буду рассказывать, как мы избавились от трупа доктора и о его идеях при жизни. Мы очень боялись, что другие могут повторить нашу глупость и станут искать знаний, которые им не предназначены. Мы запечатали устройство наилучшим образом. Оно никому не причинит вреда.