Шепот бессмертных
Шрифт:
В памяти всплыли подробности недавнего ритуала по призыву. Ни один колдун на свете на голом намеренье не сможет призвать ангела. Ритуальному магу стоит собрать нужные ингредиенты, подобрать правильные формулы, вникнуть в суть заклинания и объединить всё это со своей силой. Вуаля! Ангел на блюдечке! Ну, хорошо, не на блюдечке, а в круге. Результат, всё равно, достигнут.
– Разве колдовство и ритуалика не одно и то же? – отвлекла меня от мыслей Татьяна.
– Не совсем, – чуть погодя, ответил я. – Колдовство – это любое твоё действо, твоя воля, которую ты выплёскиваешь в мир, и мир меняется.
– Почти, как в кулинарии. Не добавишь сахар, и пирог превратится в запеканку.
– Замечательное сравнение! Не так произнесёшь заклинание, и сама обернёшься кучкой пепла.
– Даже так?
– Если взять некоторые ритуалы… то это самое хорошее, что может случиться с магом.
Я не преувеличивал. Всего лишь рассказывал то, что слышал от Клода. Ему я верил. Он в ритуалике не один десяток лет.
– То есть, ты не определился, куда тебя тянет. – Подытожила молодая колдунья.
Усмехнувшись, я погладил её пальцы, лежащие на моей груди.
– Занимайся, чем хочешь. Только не становись целителем. Это очень скучно! – девушка чмокнула меня в плечо.
– Договорились!
– Дим, я всё же хотела узнать кое-что, – снова потеребила меня Таня.
– Слушаю, – я скосил на неё взгляд.
В свете улицы, пробивавшемся через окно, глаза Татьяны посвёркивали желтизной. Мистическое зрелище!
– Мира тоже оборотень. Ещё она эмпат. А есть ли у меня скрытые…гм, таланты?
Я так и не смог прочесть по её лицу, она смущается, обижается, завидует или боится.
– Думаешь, ты бездарна и кроме оборотнических способностей в тебе ничего нет? – уточнил я, весело вглядываясь в её белое лицо.
– Ну-у, нет…
– Не волнуйся! – не удержавшись, я поцеловал её. – Каждая колдунья делает себя сама. Если есть способности, они обязательно проявятся. Тебе нужно запастись терпением.
– Блин! – отозвалась девушка. – Как же ты похож на Ксанку! Она тоже твердила о терпении.
Отвернувшись, я поморщился. Каждый раз, как Таня произносит имя своей подруги, моя шея начинает болеть, а руки так и чешутся придушить эту чертову ангелицу!
– Тань, – я не выдержал. – Вот о ком, о ком, но о Роксане я с тобой в постели говорить не намерен! Пойми, она – земной ангел. То есть, враг! Если вы с ней встретитесь, она тебя попытается… – некстати выплыли воспоминания об ангеле-мальчишке в подвале у Клода, – …убить. Вы по разные стороны баррикад. Так яснее?
– С чего ты взял?! – она тоже вспылила. – Ксанка была моей подругой с самого детства. Ты даже не догадываешься, что нас связывает! Я никогда на неё не подниму руку! И она на меня – тоже! Да, у нас много противоречий! Мы могли ругаться, а потом не общаться месяц, но всегда мирились. Пойми, она мне как сестра! Вообще, вся эта война колдунов с ангелами выеденного яйца не стоит!
– Из-за твоей «как сестры» Грег мою шею заново склеивал.
– Это из-за других бессмертных! Они её настроили против тебя.
– Так что им мешает настроить её против тебя? –
– Нет! – решительно ответила Таня. – Я верю Ксанке. А она верит мне!.. – уже тише девушка прошептала, – надеюсь, что верит.
Вздохнув, я приобнял её за плечи. Глупая-глупая девочка. Ничего не понимает. Как ей объяснить, что мир, в котором она жила, рухнул, развалился на части? Его не восстановить, не собрать по крупинкам. Даже если Татьяну и Роксану связывала крепкая дружба, это в прошлом. Появись Таня среди ангелов, те попытаются отнять её силу (спасибо Клоду, теперь это невозможно!). А если среди нас, в Круге, объявится Роксана…
Хоть бы объявилась!
Я непроизвольно растянул губы в плотоядной ухмылке…
Вот прямое доказательство, что мы ангелам не товарищи. Пусть попробуют с тамбовскими волками. Шансов побольше будет.
Пока я размышлял о тонкостях взаимоотношений бессмертных и колдунов, Танюшка заснула. Благо, не на моём плече. Женщины считают это романтичным. На самом же деле после такой вот «романтичной ночки» плечо отваливается два дня.
Стараясь не разбудить красавицу, я аккуратно выполз на кухню. Хотелось есть.
В холодильнике только полуфабрикаты на крайний случай. Конечно, последнее время Таня не готовит. Я приглашал её в кафе и ресторанчики. Что ж, крайний случай наступил.
Достав их морозилки пару блинчиков с печенью, я сунул их в микроволновку. Полезнее всё же на сковородке или колдовством. Но мне лень. Что-то последнее время я совсем ленюсь. Не дело… Вот завтраи исправлюсь!
Выждав положенные две минуты сорок секунд, я достал горячие блинчики и приступил к трапезе. Пусть говорят, что перекусы в два часа ночи вредны для здоровья; зато очень полезны для настроения. Дурные мысли как ветром сдуло. Или это результат совсем других действий? Я облизнулся от удовольствия. Будь рядом Таня, и услышь она мои мысли, я получил бы тычок под рёбра за пошлость. А что делать? Натура у неё такая.
Неожиданно я услышал сигнал своего мобильника. Вот свинство! Сейчас Таня проснётся. И кому приспичило звонить в полтретьего ночи?!
Благо, телефон остался в кармане моего пальто. Татьяна вряд ли его слышала.
– Чего надо? – рявкнул я в трубку, даже не удосужившись глянуть, кто звонит. И пожалел об этом.
– Мальчик мой, не дело так рычать на учителя, – голос Клода был суховат и чуть резок. – Прости, если разбудил.
Извинялся он только ради приличия. Никакого сожаления в голосе. Оно и понятно.
Обругав себя, я ответил:
– Прости, учитель. Я не посмотрел, что это ты… Что-то случилось?
– Кое-что, – ответил француз. – К пяти часам жду вас с Таней у здания театра. Не опаздывайте.
Прежде, чем я успел что-либо ответить, Клод отключился.
К пяти часам? То есть, к пяти утра??? Вот это распоряжение! Я сунул мобильник обратно в карман пальто. Клод велел прибыть самим. Об инструментах он и словом не обмолвился. Значит, никаких ритуальных действий не предвидится. Но время для светской беседы какое-то неподходящее. Впрочем, если бы Клод хотел нас увидеть вечером, он бы так и сказал «к семнадцати часам». И почему у театра?