Шепот, что уничтожил мир
Шрифт:
— Рискованно. Однако, я вижу, как оно может сработать…
Векиз вздрогнул. Нежное касание погладило его плечо. Он не видел руки, если она вообще была, но она чувствовалась шелковой на ощупь. Нежная, почти чувственная. Шепот подбадривал.
— Я согласен. Я отправлю это письмо следующей луной. — Векиз выдохнул. — Девочка индиго до сих пор остается проблемой. Она новый носитель Его искры, и это тревожит меня. Мир забыл, кем был Хада Халида, но Парагон помнит. Что, если Рахим подведет меня снова?
Еще одно нежное касание,
— Ты прав. Парагон не забыл о своих наследниках. Мы возьмем, то что наше по праву. Второе Вознесение придет.
Глава 9. Печальные Привидения
Хотя похоронные практики отличаются от места к месту, между ними есть кое-что общее — отсекание связки эссенции. Когда это происходит, ушедшая персона теряет связь с миром живых и становится свободной. Те, кто лишены такого милосердия, часто становятся призраком, чье касание, намеренное или нет, приносит вред.
— Мы заняты, Рана, — проговорил мужской голос вдалеке.
— Я понимаю, Кир, — ответил женский. — У вас этой луной фестиваль.
— Ага, торговля идет хорошо и Бароны, похоже, щедры.
— Я представляю. Напитки, музыка, танцы, публичная казнь.
— Ха, ты уже слышала?
— Сеть всегда приходит подготовленной. Мы приносим соболезнования о том, что случилось с Джаколмом. Он был многообещающим предпринимателем.
— Мы работали с ним много раз, хороший тип. Не причиняешь никому вреда, занимаешься честным делом, и тут раз, какой-то маньяк тебя взрывает. Жизнь так хрупка, если подумать об этом.
— Действительно хрупка. Кто, если не мы, понимает, Кир. Наказание, по меньшей мере, свершится.
— Ему никак не выкрутиться. Обычно, мы бы избавились от него луны назад, но Бароны настояли на публичной казни во время фестиваля.
— Неужели они считают это предательство настолько серьезным?
— Ты явно не знаешь Джаки. Он местный сумасшедший. Бароны, наверное, посчитали эту идею забавной.
— Шут, что умирает в конце?
— Тобою же сказано. В любом случае, нам нужно идти. Если у тебя есть какое-то дело…
— Не этой луной. Сеть всего лишь впечатлена бдительностью дозорных Пламенного Дождя и желает сделать скромное подношение.
— Ничего себе скромное…
— Я всего лишь хочу, чтобы ты хорошо провел время этой луной, Кир.
— Спасибо, наверное. Если мы что-то можем сделать…
— Маленькое дельце. Оно, возможно, не стоит того, чтобы тебя задерживать…
— Говори уже, Рана.
— Мы слышали, что Джаки не был один на месте преступления. Он привел шпионов из Поселка.
— Они либо идеальные шпионы, либо парочка заблудившихся дурней.
— Однако, они тоже понесут наказание?
—
— Будет нехорошо для дела, если они покинут эти стены, Кир.
— Мы не можем их тут держать вечно, знаешь ли.
— Есть более легкое решение.
— Я… вижу, что ты имеешь ввиду. Будет трудно сделать это официально.
— Не нужно идти сложными путями. Лишь результат имеет значение.
— Можем устроить, значит. После фестиваля пойдет?
— Разумеется, Кир. Не спеши. Сеть не забудет твоей помощи.
— Она никогда не забывает, не так ли… Тебе стоит идти. Мы друг друга не видели.
— Как обычно. Пусть твое дело процветает.
— И твое.
Шаги рассеялись как стая птериксов, и мать молчание вновь взяла верх. Зури соскользнула вниз по стене, жгучий холод до сих пор пульсировал в ее ухе. Она слышала веселый фестиваль за покрытой мхом стеной. Бодрая толпа, болтающие друзья, это все было вне досягаемости. Она не слушала тех веселых слов, ведь Зури услышала те слова, что значили. Прощальные слова.
Ее дыхание дрожало.
— Услышала что-нибудь, Зури? — спросил Флекс из угла.
— Джаки прощается этой луной, — грустно сказала охотница. — Затем и мы.
— Я… вижу.
В дыхании Флекса не было страха, лишь спокойное принятие. В знании своей судьбы было нечто успокаивающее, и хотела Зури сдаться новонайденному откровению. Увы, даже в этом она была врознь с Флексом.
Ее тихое рыдание было единственным звуком в этой камере. Слишком долго она жила без цветов, прямо слишком долго. Ее иссохшие губы открылись, тихо напевая глупый памфлет. Из всех вещей, она вспомнила именно это.
— Сквозь ветви судьбы, сквозь дивные виды, я встретил тебя, мой Хада Халида. Этот сон был мечтой, теперь он прокажен, твой лик мне более незнаком. Пройдя испытания, пройдя все тревоги, мы стали чужими, стоя у дороги…
— Видимо поэтому Рона никогда не читала нам дальше пятидесяти страниц, — ностальгически сказал Флекс. — Эта книга более депрессивная, чем я думал.
— Разве не этим мы стали, Флекс? Вместе навеки в землях без спешки… но как чужие.
— Не чужие, — сказал Флекс. Шелестя цепями, он прополз через камеру, садясь рядом с охотницей. Его плечо подтолкнуло ее. — Мы до сих пор близки, Зури.
— Ты мог бы просто притвориться… — она тихо пробормотала.
— Ты имеешь ввиду…
— Я несу чушь, не обращай внимания.
Как в старые добрые луны, ее голова упала на его плечо. Без умиротворения в этот раз, лишь дерганное дыхание и глубоких глоток.
— Я серьезно хочу извиниться, — прошептал Флекс после тишины.
— Я не знаю о чем ты, Флекс, — ответила Зури безжизненным голосом. — Ничего не было.
— Верно… — Он вздохнул. — Ты… помнишь ту полную луну? Тогда, на мосту.