Шепот души

Корнилова Светлана

Вечером, когда мы пошли прогуляться, Вячеслав сказал, что он сюда приезжает, как в отчий дом. Он добавил, что ему нравится, что я много читаю, с неподдельным интересом слушаю его фантазии, рассказы, заметки о людях, природе. Он хочет, чтобы мы были вместе, чтобы я его встречала после работы и улыбалась ему. «Ты мне дала что-то такое, что меня снова потянуло к женщине, – добавил он. – Я пытался встречаться с красивыми женщинами, но наполненности души и тела не было после них, что-то ты встряхнула во мне своей непосредственностью, душевностью, я тебе поверил, как не скажет великий Станиславский. Ты мне дала корни жизнедеятельности, и я готов еще поработать лет двадцать», – закончил он.

Я начала рассказывать, как монотонно и однообразно живут сельчане и деревенские жители: работа, дом, сад, огород, в лучшем случае газеты и книги. Вокруг меня живут хорошие, добрые люди, но есть и беспокойные, как сосед Ермолай с женой Тамарой. Я сказала, что мы их встретили, когда гуляли. Он часто выпивает и начинает устраивать дебош, кричит

непотребные слова и бросает предметы, которые попадаются в руки. Жена терпит, потом берет ведро воды и выливает на него, он приходит в себя. Вячеслав засмеялся, видимо, представил картину этой сцены и попросился к ним в гости. Я сказала, что Тамара постесняется нас пустить. Но он меня упросил, я сходила к ним и попросила показать режиссеру дом и огород. Ермолай сказал: «Пусть приходит». Мы пошли в магазин, купили продуктов, две бутылки водки и подошли к дому. Когда мы зашли в дом, режиссер оторопел, увидев, палати вместо кровати, по концам дома скамейки, на которых спят и сидят, стол деревянный, рубленый, самодельный. Мебели было мало. Но чувствовалось, что Тамара следит за порядком и чистотой. На скамейки положены чистые домотканые коврики, скатерть чистая и на полатях красивые занавески. Режиссер всё это оглядел. Стал ощущать себя проще и попросил показать ему двор и огород, пока женщины накрывают на стол. Мужчины ушли и Тамара попросила дать возможность Ермолаю дать выпить водки, чтобы Вячеслав мог срисовать образ балагура и хозяина именно такого интересного дома. Тамара согласилась, так как на следующий день Ермолай не работал. Когда пришли мужчины и Ермолай увидел такое обилие еды и выпивки, он сразу повеселел, стал сыпать прибаутками, и режиссер ему подыгрывал. Мы все смеялись и веселились. А когда Ермолай выпил лишнего и стал материться и бросать вещи, и уже плохо различал людей, Тамара принесла воды из колодца и облила его. Он молча посидел и встал со стула, я испугалась, но Тамара подошла к нему сама и сказала, что пора спать, и повела его на палати за занавеску. Мы быстро собрались и ушли, поблагодарив Тамару за гостеприимство. На улице мы дождались, когда выйдет Тамара, и режиссер попросил ее участия: принять в гости двух актеров и оператора, которые всё вот так смогут снять. Тамара сначала сопротивлялась, но режиссер пообещал ей заплатить, тогда она согласилась.

Когда мы вернулись домой, мы еще долго обсуждали Ермолая, его жену, и Вячеслав хотел это заснять на пленку, чтобы так учить играть актеров. Он попросил и моей помощи: принять трех человек, и вечером после съёмки они уедут. Я тоже согласилась помочь.

Пару дней Вячеслав отдыхал, колол и складывал дрова в дровницу, купил новый штакетник и обновил низкий забор перед палисадником. Он ждал группу с Мосфильма, чтобы сделать съемки с соседом Ермолаем.

Пришло письмо от Веры, я так обрадовалась, когда мне Вячеслав его отдавал, что он засмущался и сразу ушел, оставив меня один на один с письмом. Я села на ступеньках дома и стала открывать письмо, в нем дочка написала немного о своем здоровье, о том, что заканчиваются съемки, что в сентябре она пойдет на занятия. Благодарила Вячеслава Викторовича, который помог восстановиться, и обещала приехать в гости десять дней в конце августа.

Я сидела на ступеньках, когда вышел Вячеслав и сел рядом со мной. Спросил, какие новости, я сказала, что Вера благодарит его за помощь и собирается в гости. Он обнял меня за плечи и повел в дом. Я опять ожила и надеялась теперь увидеть Верочку через месяц. Вячеслав сказал, если увидит её, обязательно попросит приехать в деревню. Я вслух сказала: «Вот как бывает, что случайный человек принял такое участие в судьбе дочери». «Ты мне уже не чужая», – произнес Вячеслав.

На другое утро приехала машина и привезла оператора с камерой и двух актеров. Мы в пять вечера, по договоренности с Тамарой, пошли к ним в гости, оператор снимал дом, строил план съемки, когда пришел Ермолай. Мы с Тамарой накрыли на стол, все сели за стол, поели, выпили, закусили, опять выпили, и мужчины начали разговоры. Ермолаю снова подливали, и он чокался со всеми и пил, остальные ставили рюмки и начинали его задирать. Мы с Тамарой ушли, а Ермолай начал балагурить и даже распускать руки на молодого актера, который, как ему показалось, вел себя неправильно и стал учить всех жизни. Оператор все это удачно снимал со спины, с боку, актеры помогали ему разворачивать Ермолая и материал получался. Вячеслав сидел на палатях в дальнем углу и подсказывал оператору, что еще доснять. Через сорок минут они вышли из дома, вывели пьяного актера, положили его на заднее сиденье и поехали в Москву. Оператор должен был прислать телеграмму, как сняли материал, не надо ли переснять. Режиссер рассчитался с Тамарой, она не брала деньги, но мы ее заставили взять и попросили купить себе нарядных вещей, я даже предложила свою помощь в подборе платьев.

Уже неделю Вячеслав жил со мной в доме и только сегодня вечером пришел и сказал, что хочет спать сегодня со мной. Я не была против, он лег, и мы долго обнимались, заряжались друг от друга, обменивались энергиями, и у нас снова всё случилось. Ночью он ушел к себе, а я утром пошла на работу и его не будила. Вечером, когда я приехала с работы, он снова завел разговор о моем переезде в Москву, о том, что будем часто видеть дочку, что я буду встречать его после командировок и готовить обеды. Что можно устроиться на работу,

и он даже может устроить меня на Мосфильм, или можно просто ходить по музеям и театрам. Мыслей было много, и я никакого решения принять не могла. Я просила дать мне время подумать и попросила несколько дней, чтобы посоветоваться с Марией и Лидией. Он снова попросил дописать сценарий, сказал, что хочет поставить по нему фильм. После этого дня, когда наши сексуальные отношения начались, Вячеслав каждый день засыпал у меня, ночью уходил, если просыпался, а если нет, я собиралась на работу на цыпочках.

Через несколько дней ему пришла телеграмма, что нужно его присутствие на Мосфильме, и он собрался ехать. С меня взял слово, что в конце октября я приеду в Москву, и он меня устроит работать на киностудию Мосфильм, ему нужна помощница в разборе всех его бумаг, пленок, бабин, журналов, справочников и чистке картотеки. Я серьезно задумалась и попросила подержать это место для меня. Он пожаловался, что у него ни кабинеты, а свалки, и надо навести порядок, он мне даст в помощь двух специалистов для разбора, а потом я окунусь в море индустрии и сама смогу понять, что куда определять. Так мы договорились, и я осталась ждать дочку.

Дочь приехала без предупреждения. Вечером постучала в дверь и вошла, у меня сердце от счастья стучало, руки тряслись, когда я её обнимала и накрывала стол. Она быстро устроилась в комнате, где совсем недавно гостил режиссер, и рассказала, что приехала на десять дней, что с конца августа они будут ходить работать на киностудии Мосфильм, сниматься в эпизодах, а с начала сентября начнутся занятия. Через несколько дней я попросила рассказать, как она снималась в фильме и почему жила у режиссера фильма. Она рассказала, что ее пригласили в каникулы недолго сняться в роли второго плана, и она согласилась, чтобы заработать денег. «Я начала сниматься, в это время режиссер разводился с женой, ходил нервный, всех ругал, и актриса главной роли снялась с фильма. Он заметил меня и пригласил на главную роль, я согласилась, – продолжала Вера, – он срочно искал для себя женщину, чтобы забыться от всех неприятностей с женой, и я не устояла, – рассказывала Вера. – Когда начались занятия, меня заложили подруги, что я снимаюсь в фильме, и меня отчислили. Спасибо Вячеславу Викторовичу и Глебу, они вместе ходили к директору и просили исключить только на год. Сейчас я восстановилась и буду учиться дальше, и снова переехала в общежитие от Глеба, у них вроде за год что-то начало налаживаться с женой. Мне он тоже был не нужен ни как любовник, ни как муж, и мы расстались. Вот и вся история, – сказала Вера. – Я сейчас живу в другой комнате с девушками третьего курса», – закончила Вера. Я ей еще раз напомнила, что закончить театральное училище надо, чтобы был диплом, она согласилась. Я спросила про съемки, она объяснила, что это плановые, со всем коллективом третьего курса. Она прожила десять дней, встречалась с молодежью, одноклассниками, но интересно ей не было ни с кем. Она хотела в Москву, искала другой жизни. Я переживала за ее диплом. Через десять дней моя дочь уехала, и я с облегчением вздохнула, Вера давила на меня психологически, и я не справлялась с ее прессингом. Дочь стала другая, взрослая, со своими позитивными и негативными мыслями в голове.

Подруги мои сказали, что деревня для Веры мала, и что, возможно, она станет звездой экрана, что-то такое сильное есть в её посыле к жизни.

Я согласилась, рассказала, что мне было некомфортно с Верой в этот приезд, она в основном читала, ела, сидела, любовалась природой, но рядом не была. Она хотела уехать. «Ждет ли её театральный успех, – тихо сказала я. – Поживем – увидим», – ответили мои подруги.

Подходил октябрь месяц, сентябрь был сложным – заготовки помидор, огурцов, кабачков, овощной икры – всё это отнимало много времени и сил. Картошку выкопали соседи, спустили в мой погреб, но я даже этого не съем, чего наготовила.

Вячеслав звонил, писал письма, мы уже назначили день, когда за мной приедет машина. Мне было страшно, но страх одиночества гнал меня прочь из деревни к людям. Я хотела попробовать жить по-другому, но лучше или хуже, покажет время.

Наступил тот день, когда машина с водителем Сергеем приехала за мной. Мы погрузили мои вещи, овощи, картошку, соленья, и я отправилась к Вячеславу на квартиру. Я села на заднее сиденье машины. Я молча смотрела на дом, который покидала, на улицы, по которым ходила, на речку, которую любила, и мне хотелось плакать.

Через три с половиной часа мы приехали. Сергей поднялся в квартиру с моими сумками и вышел за мной, и мы на лифте подняли остальные коробки. Режиссер встретил меня радостно, мы обнялись и пошли пить чай. Позже я обошла квартиру, стала разбирать сумки, Вячеслав работал с бумагами. Вечером вышли, прогулялись и легли спать уставшие и довольные друг другом. Спали нормально, это был хороший знак.

На следующий день Вячеслав в одиннадцать уехал на работу, а я пошла знакомиться с районом. Зашла в несколько магазинов. Нашла магазин тканей, заказала новые комплекты штор и тюлей на окна. Купила занавески на кухню и вернулась в дом. Режиссер приехал только после десяти вечера голодный и усталый. Поужинал и лег к телевизору, как, видимо, обычно делал. Я подошла, села рядом, спросила, как прошел день, он на меня отвлекся, извинился, стал рассказывать, но я понимала, что ему этого делать не хочется. Я сказала, что тоже устала и ложусь в спальню. Он был не против этого, ему надо было еще о чем-то подумать, и я мешать не стала.