Шепот глубин

Хамм Эмма

Это были… имена?

– Повтори, – сказал он, подплывая ближе, чтобы лучше видеть ее губы.

И тут… все его жабры радостно распушились, как бы стыдно ему не было представать перед ней в таком виде. Потому что он услышал ее имя, и оно было очень похоже на слово из его языка.

Мира. Для его народа это значило «надежда».

– Мира, – повторил он и увидел, как ее лицо расплылось в улыбке.

Улыбаясь, она становилась красивее. Когда в ее выражении не было злости, она казалась добрее. Более открытой. Более… прекрасной.

Он находил

это возмутительным. И одновременно очаровательным.

Она указала на него, куда-то в район груди, возможно имея в виду торчащие жабры на его шее. Да, теперь он красовался перед ней и чуть не растаял, зная, что она заметила, какие его жабры красивые.

На какую-то секунду он представил, что она реагирует так, как положено его народу. Если бы кто-то из них заметил реакцию его тела, то провел бы рукой по нежным плавничкам его жабр, слоям, которых было позволено касаться только партнеру. Если бы она попыталась дотронуться до него, он бы ей позволил. Он и так уже украл ее, приносил ей сокровища, о которых она просила. Теперь оставалось только, чтобы она приняла его, но это невозможно.

Она ахромо. А он принадлежал к Народу Воды. Никогда и ни при каких обстоятельствах они не были бы вместе, ведь они такие разные и слишком сильно друг друга ненавидели.

Он со вздохом прижал руку к груди:

– Арджес.

Ее глаза приоткрылись чуть шире, и она закивала головой:

– Арджес. Мира.

– Мира, – повторил он.

Этого было мало. Простота этого диалога должна была его раздражать, но теперь он знал ее имя. Почему-то это делало ее гораздо привлекательней. Теперь она не просто какая-то ахромо, которую он поймал задания ради. Она Мира из ахромо. Не очень большая разница, но что-то древнее в его сердцах все равно запело.

– Тебе надо поесть, – тихо сказал он, плеснув хвостом и заглянув ей за спину.

Рыба, которую он принес ей, исчезла, зато она соорудила еще какую-то странную конструкцию, похожую на ведро с плоским куском металла сверху. Он не стал даже пытаться угадать, что это такое.

– Предыдущую, я так понимаю, ты уже доела.

Он опустился обратно под воду, игнорируя ее возмущенный звук протеста. Возможно, она хотела с ним поговорить и узнать что-то кроме имен. Но сначала он должен найти для нее пищу и только потом может вернуться.

Много времени, чтобы выследить рыбу подходящего размера, ему не понадобилось. Проплывавшая мимо треска вряд ли могла утолить голод кого-то из его народа, но ей такой должно было хватить надолго. Арджес не знал, чем питались ахромо, но помнил ту странную кашу, которую они ели каждое утро. Было невозможно угадать, что это такое, но он предположил, что на одном только мясе они жить не могли. Надо было вернуться на охотничьи поля и принести ей водорослей, может даже комбу. Съедобные растения на дне океана встречались нечасто, но ради нее он найдет.

На этот раз Арджес быстро очистил рыбу по дороге к пещере, чтобы потроха и кровь не попали в воду около их укрытия. Не хотелось привлекать

лишнего внимания – на случай, если его не окажется рядом, чтобы защитить.

Когда он вернулся, она опять расхаживала из стороны в сторону. Арджесу было не очень понятно, зачем она это делает, но он заметил, что это часто происходило.

Она испуганно обернулась на плеск воды, но расслабилась при виде него. И опять начала трещать. В ее речи даже не было каких-то узнаваемых звуков, так что он опасался, что понимать ее начнет еще очень нескоро.

Подплыв к суше, он положил рыбу на камни.

– Мой народ говорит медленно, – сказал он, ловя ее взгляд и показывая, что разговаривает с ней. Арджес коснулся своего рта, а потом опустил руки ладонями вниз. – Медленнее, ахромо. Может, тогда я смогу повторить.

Это ни к чему не привело. Мира только начала говорить тише. Это было совсем не то. Теперь он едва ее слышал.

– Нет же, ахромо. Медленнее, а не тише. – Зарычав, он раздраженно заскрежетал зубами и запрокинул голову. – Это пустая трата времени. Не знаю, какое помутнение рассудка меня убедило, что я могу выучить твой язык. Мы оба состаримся и умрем прежде, чем я хотя бы начну тебя понимать.

Но она, казалось, лишь становилась счастливее с каждым словом. С той самой широкой улыбкой на лице она закивала. Прижав руку к груди, она опять сказала:

– Мира. – А потом перевела руку на рыбу.

Часть его злости отступила, и пришло удивление.

– Ты не сможешь произнести наших слов, ахромо.

Она настойчиво показала рукой на рыбу.

Он закатил глаза к потолку пещеры, молясь о терпении.

– Это треска.

Она снова помахала рукой над рыбой, а вторую стала поворачивать в воздухе. Чего она от него хотела?

Подплыв поближе, он облокотился руками о камень и вместе с ней уставился на рыбу.

– Треска, так мы ее называем. Признаю, рыба довольно-таки безвкусная, но учитывая, что едят ахромо, не думаю, что у тебя будут какие-то претензии. Я ее уже почистил для тебя, Мира. Можешь есть.

Он изобразил процесс поглощения рыбы рукой и снова посмотрел на ахромо. Но она не смотрела на рыбу. Она смотрела на него.

Ее глаза чуть расширились, лицо порозовело. Он и не замечал, что ахромо могли менять цвет, как каракатицы, но она вот умела. Прямо у него на глазах.

Поймав ее взгляд, Арджес не мог угадать, о чем она думает. Она попросила его объяснить, что делать с рыбой, и он объяснил. Не то чтобы она могла понять хоть слово, но он всегда любил поговорить.

Именно поэтому он стал воином. Поэтому из всех братьев именно он – командир отряда. Арджес умел хорошо говорить и знал, когда стоило слушать. По словам Митеры, в этом был его дар. И он хотел с помощью этого дара помочь своему народу.

Но было сложно думать о них, когда она так на него смотрела. Выражение ее лица – странная смесь восхищения и любопытства. Он даже начал сомневаться, правильно ли ее понимает, ведь она сейчас так походила на кого-то из его народа.