Шепот глубин
Шрифт:
Внезапно он осознал, что наблюдает за собой со стороны. Он был посреди зарослей водорослей, на его бедре висел странный аппарат. У «нового» Арджеса на теле появились новые татуировки и мышцы стали больше, но он охотился среди водорослей с одной простой целью. Может, это видение предупреждало его, что, если он не будет осторожен, все ахромо начнут плавать в воде, прямо как Мира тогда.
Но то, что плыло к нему, было вовсе не каким-то ахромо или потенциальной добычей. Нет, это была она.
Мира.
Ее рыжие волосы свободным шлейфом простирались за ней, а она подплыла к нему со спины, с ластами на
Он заметил на ее руке и груди татуировки его отряда. На ней был топ, сплетенный из водорослей, прямо как те, что когда-то делала его мать. А ее живот казался таким круглым, что она едва могла ухватиться за него.
Она со смехом запрокинула голову назад и позволила себе лечь в воде, держась за него только ногами, а та версия его самого протянула руку к ее животу. Арджес смотрел, как он касается ее округлости, осторожно проводя кончиками пальцев по ее коже, а потом прижимается к ней перепонками. Под ее кожей что-то шевельнулось, большое и сильное, словно хвост.
Это было невозможно. Не могли же древние говорить ему, что он мог дать начало новому виду. Что они с Мирой могли объединить их народы. Это просто нереально.
Но ее улыбка… в ней было столько любви, когда она смотрела на его руку на своем животе.
Его грубо вырвали из воспоминания, и он почувствовал, с каким трудом оно отрывалось от его сознания, словно он пытался поймать его и прижать к груди. Арджес хотел посмотреть на него еще немного. Хотел увидеть их вместе. Вот так просто. Счастье на их лицах было так непохоже на все, что он испытывал когда-либо в своей жизни. И он… он хотел этого.
К нему явилось второе будущее, ударив его сильнее первого. Он увидел себя и свой отряд. Увидел, как вдали падает Бета, и знал, что они преследуют маленькие спасательные пузырьки, в которых ахромо убегали из своих городов, если что-то шло не так. Его брат, однорукий, разъяренный, пробил копьем стекло одного из пузырей. То разбилось, и до него донеслись приглушенные крики ахромо, которые находились внутри.
Макетес рванулся прочь от него, проносясь со скоростью молнии, и врезался в еще один пузырь. Остальные спустились следом, отдирая стеклянный люк и вытягивая наружу тела тонущих ахромо, извивающихся в их хватке.
А он? Он подплыл к одному из пузырьков и замер над ним. Он видел, как смотрит на Миру. Видел, как вызывающе смотрит в ответ она, держа в руке один из своих сварочных аппаратов.
– Стой! – закричал он сам себе. – Не делай этого.
Но он сделал.
Арджес смотрел, как отрывает кусок стекла и достает ее наружу. Смотрел, как его копье проходит насквозь там, где он только что видел их ребенка. Она обмякла в воде, поддерживаемая только его оружием. А потом на его глазах она включила сварочный аппарат и попыталась прожечь его грудь насквозь. Его вид был слишком крепок, и в этой драке умереть суждено было ей, но он остался бы носить над сердцем шрам и метафорически, и буквально.
Видение растаяло, и древний выплюнул его на мутное, пахнущее серой дно.
Арджес с шипением откашлялся, изгоняя странный яд из своих вен.
– Что это было?
– Два твоих будущих, воин. – Древний пошевелился, положив огромный
– Я не потеряю ни того ни другого.
– Чего-то ты все равно лишишься, – хмыкнул древний. – Никто еще не смог победить собственную судьбу.
Силой заставив свой хвост шевелиться, он поднял собственное тело из грязи и песка и поклялся, что станет первым. Он сохранит и то и другое. Потому что хотел этого будущего с ней. Но также хотел увидеть падение ее города.
Глава 27
Мира прождала его долгое время. Даже успела поймать себе рыбу, хотя это было скорее удачей, чем реальной заслугой. Она просто преследовала беднягу сквозь светящиеся растения, пока та наконец не выбилась из сил и просто… не перестала плыть.
И чувствовала себя девушка просто ужасно. Словно теперь на ее руках была кровь, которую ей никогда не отмыть. В каком-то смысле буквально, учитывая, что она сидела на краю скалы, по локоть в крови и потрохах, и чистила несчастную рыбу, чтобы съесть ее.
Даже Байт молчал все то время, что она охотилась. Они оба не хотели вот так забирать чью-то жизнь.
При попытке съесть беднягу Мира почувствовала себя еще хуже, поскольку на вкус рыба оказалась ужасной. Девушка ненавидела вкус рыбы. За последние несколько недель она ее съела столько, что была твердо уверена, что, когда все это закончится, больше никогда не захочет пробовать рыбу снова. Она мечтала о вкусе курицы, или яиц, или разнообразных овощей, и так до конца своей жизни, пока из памяти не сотрется ужасный рыбий запах.
Подавив тошноту, она положила рыбу у воды и уставилась в потолок.
– Надо сказать ему.
Байт пошевелился, выходя из спящего режима.
– Что?
– Надо сказать ему, что я его понимаю.
Последовавшая за этим тишина почти заставила ее передумать, но она взяла себя в руки. Нельзя было и дальше врать ему, притворяться, будто они не могут говорить. Это неправильно. Мира никогда не была лгуньей и ощущала себя каким-то чудовищем.
Она ведь не шпионка, засланная в логово врага, чтобы узнать о них больше. Мира – обычный инженер, оказавшийся в очень сложной ситуации. Так что когда он наконец вернулся, она перевернулась на бок и посмотрела на него, ища что-то в его взгляде. Словно она надеялась, что он поможет ей почувствовать себя лучше.
Он смотрел на нее в ответ своими огромными черными глазами. Когда она впервые его увидела, то подумала, что в его взгляде нет души. Помнила, как его глаза пугали ее, словно он акула, выслеживающая добычу. Однако все оказалось не так. Он был разумным существом, которое не заслуживало ее вранья.
Может, это потому, что она болела. Может, она и правда умирала. Ведь такие мысли не могли возникнуть в голове у человека, всю жизнь боровшегося с его народом.
– Байт закончил обновление, – сказала она. – Переводчик был еще не до конца завершен, но я все равно его установила. Теперь я могу тебя понимать. Почти каждое твое слово.