Шепот Хаоса

Мясоедов Владимир Михайлович

Капля стабильности, которую потратить было бы не так жалко как оазис, обещала сделать занятый мной особняк убежищем как минимум полуприличным. По крайней мере, на какое-то время. К сожалению идеальной защиты от всей творящейся вокруг хрени не давали ни они, ни их усиленная версия, взятая с ржавого эмиссара и обещающая стабилизировать пространство в радиусе километров эдак пяти. Только защиту от Шёпота, пусть даже защита ты была бы абсолютной или, по крайней мере, близкой к этому. Но вот порожденные катаклизмом монстры пусть и станут чувствовать себе в зоне действия этого одноразового артефакта неуютно, ну может ослабнут…Но то же хищное и крайне голодное дерево это бы вряд ли остановило… Если бы оно могло ходить. Да и стая горгулий, больше чем уверен, не отступилась бы. Я почти уверен, что они постарались бы поступить строго наоборот — вломились бы внутрь всей толпой, ибо они точно обладали разумом, а значит могли понять — в зоне действия подобной недружелюбной

к ним аномалии должен быть тот, кто её и создал.

Выложенные в рядок искры знания оставались единственным трофеем, который я вроде бы мог без ощутимых побочных эффектов использовать прямо здесь и прямо сейчас…С неизвестными, правда, последствиями, но интуиция убеждала, что все будет хорошо или, по крайней мере, терпимо, а потому я решил рискнуть, дотронувшись до одной из них, а после пожелав принять мудрость заключенную в крохотном комочке света.

Ранг «Прах» является наименьшим из возможных для веществ, существ, предметов или явлений, затронутых Шёпотом или последующими изменениями. В зоне действия подобной аномалии звук станет тише или температура повысится на один-два градуса. Монстр данного ранга представляет из себя базовую версию изначального существа с незначительными отличиями вроде частичного облысения или странного поведения, не ломающего, однако же, прежние паттерны. Предмет, попавший в данную категорию, может оказаться на несколько процентов прочнее или гибче ожидаемого. Печати подобного типа, как правило, крайне малы, готовы вот-вот поддаться деградации и даруют лишь одну единственную способность, почти не поддающуюся развитию вроде улучшенного ночного зрения или умения шевелить ушами.

— Однако, — протянул я, переваривая порцию информации, словно некое мистическое озарение вспыхнувшей в моем сознании. Судя по часам в углу — обработка полученных сведений заняла примерно секунд тридцать, на которые меня из реального мира словно бы выключило. Не много…Но и не пустяк. В изменившимся мире, а тем более на поле боя, подобная заминка запросто может означать разницу между жизнью и смертью, а то и чем-то намного более худшим. — Значит не ошибся, печати действительно подразделялись по рангам, и чем выше ранг, тем круче печать, да и все остальное тоже…Стоп! Что значит «готовы вот-вот поддаться деградации»?! Спешно вытащенные из рюкзака печати были осмотрены еще раз…И признаны за эти шесть часов немного изменившимися. Моя память стала практически идеальной, а потому никаких сомнений не было — артефакт, ранее способный даровать таланты гвардейца-ветерана, стал меньше на несколько миллиметров, рисунок на нем словно бы слегка размылся и вел себя теперь не так активно, а еще цвет самого диска немного изменился, на отдельных участках сместившись от блистающего серебра куда-то…В сторону бронзы? Да и образы, которыми теперь эта штука привлекала своего потенциального хозяина, стали сулить меньше могущества. Теперь принявший сию печать мог бы похвастаться лишь наличием своеобразного класса « опытный гвардеец». Тоже очень немало, если подумать, но все-таки не совсем то, что было раньше. Более слабая версия, ухудшенная. С не такими отточенными навыками, менее смертоносными рефлексами и совсем уж крохотным огоньком внутренней энергии, при помощи которой предлагалось совершать специфические воинские чудеса на ниве смертоубийства.

Я уже привык к тому, что не слышу практически ничего кроме тиканья стоящих в углу часов, ибо заполняющий все и вся серый туман отлично гасил звуки. И когда вдруг раздалось нечто иное, пусть весьма и весьма тихое, но такое отличное от работы механизма или звуков собственного голоса, меня словно бы пробило ударом тока и подбросило на ноги даже раньше, чем мозги сумели полностью осознать — а что случилось-то…А случилось нечто очень приятное для меня. Где-то рядом были люди, живые люди, живые люди, не превратившееся в омерзительных чудовищ! Ибо на улице тарахтел мотор, и слышались хлопки, которые не могли быть ничем иным кроме как стрельбой!

Первым порывом было высунуться в окно и громко заорать: «Я здесь!». К счастью, мозги успели вовремя напомнить мне о судьбе группы захвата, ну или кем там были те вояки, которых сейчас в пруду доедают, а потому наружу пусть и выглянул, но аккуратно, с соблюдением необходимых мер предосторожности. И похвалил себя за предусмотрительность, когда как следует разглядел источник шума и убедился, что не брежу.

Безумное восьмиколесное нечто, похоже, собранное из четырех электроскуторов, к которым прилепили прозрачную душевую кабину и автомобильный руль, улепетывало по дороге от существа, напоминающего черно-алого и усыпанного шипами в самых неожиданных местах тираннозавра всем кроме маленьких передних лапок. У этого они были большие и с когтями, заставившими бы обзавидоваться ленивца аналогичного размера. Монстр давно бы настиг состыкованные вместе самокаты, но словно бы сплавивший их вместе безумный ученый для своей уродливой конструкции в качестве апгрейда предусмотрел не только удобное посадочное место, но и пулеметную турель. Или все-таки пушечную? Расположенный на верхушке кабины пузато-квадратный агрегат на тонких ножках с неожиданной силой и вполне себе приличной скорострельностью плевался маленькими светящимися сферами прямо в грудь и голову прямоходящего исполинского ящера, от

чего эту самую рожу каждый раз порядочно корежило в брызгах разлетающейся в разные стороны чешуи, с легкой примесью крови, мяса и выбитых зубов. Причем сам хозяин сего транспортного средства, облаченный в бело-синий мотоциклетный костюм, орудием не управлял и в сторону офигительных размеров черно-алой ящерицы даже не оборачивался, ибо был слишком занят тем, что рулил. Но тем не менее явно собранное на коленке и из чего попало устройство исправно работало, самостоятельно корректировало прицел, а также ничуть не смущалось того факта, что для нашего мира еще в недавнем прошлом оружие работающее при помощи направленной энергии оставалось скорее научной фантастикой, чем повседневной действительностью.

— Похоже, печать ради спасения собственной жизни принял не только я… — Пришел в голову очевидный вывод, пока самодельный транспорт вместе с преследующей его тварюгой удалялись на большой скорости в сторону основной части Солнечного. Километров под сотню выжимали оба, водитель очень хотел жить, динозавр до крайности желал жрать. Кто победит в этом противостоянии оставалось неясно. Раны рано или поздно должны монстра не доконать, так ослабить, но если по пути попадется затор или какие-нибудь мутанты наперерез выскочат, то безумному гению, всего за шесть часов собравшего аналог мини-бмп с собственной пушкой, останется только посочувствовать. — И, похоже, золото является отнюдь не финальной точкой в линии ранжирования этих своеобразных даров.

Одну за другой я использовал оставшиеся искры, которые тоже имели разную цветовую окраску и размер, а следовательно с высокой вероятностью тоже могли оказаться подвергнуты процессам деградации. Была надежда, что полученная от них информация поможет разобраться в происходящем или хотя бы даст мне лишние шансы на выживание…Однако ничего сравнимого по полезности с первой из них, увы, не попалось. Внешний вид какой-то травки, корневища которой можно есть прямо сырыми, как от земли отряхнешь. Минерал, в толченом виде годящийся на роль антисептической присыпки для ран. Анатомия и физиология глубинного гоблина, что был без сомнения не монстром, а представителем разумной расы, пусть даже появившиеся в моем сознании образы и описывали серокожего уродливого и смахивающего на лысую обезьяну дикаря в грязных шкурах, вооруженного каменным копьем.Финальным аккордом, ибо последней была использована наиболее крупная и яркая искра, стал рецепт некоего зелья, причем зелья действительно полезного. Оно было способно без серьезных побочных эффектов увеличить прочность на разрыв тех кожных покровов, в которые его втирали, при должном количестве процедур даруя возможности чуть ли не пули лбом останавливать.Только вот кожа-то целой останется, а кости в месте удара треснут и нашпигуют осколками мозг. А еще готовится оно из двадцати с лишним ингредиентов, про которые я теперь знаю лишь то, как они выглядят на конечной стадии, но не то, где их найти и как обработать до нужного состояния. И срок, который данный препарат должен настаиваться в темноте, прежде чем также в темноте оказаться намазанным — шесть месяцев. В текущей ситуации пользы от сего тайного знания — меньше чем от шмякнувшейся в грязь конфетки. Ту хоть оттереть да пососать можно.

— Ну ладно, спасибо этому дому, пойдем к другому… — Пробормотал я себе под нос и осторожно пробираясь в сторону выхода. Если здесь, в районе только-только завершившейся застройки, нашлось как минимум двое выживших, то полноценно обжитая часть Солнечного должна содержать их на порядок больше. Просто по законам вероятности и больших чисел, которые вроде бы даже случившаяся катастрофа пока не отменила. — Блядь!

Мой эмоциональный возглас, вспышка чужого внимания с примесью неправильного злого голода и что-то тяжелое, заворочавшееся за дверью, которую чуть не открыл, случились практически одновременно.

— Ваф? — Неуверенно, но довольно громко и агрессивно осведомилось стоящее за дверью существо, которое я не только слышал, но и прекрасно чувствовал благодаря своим ментальным способностям. Оно не было человеком, но былом умным, достаточно умным, чтобы составить конкуренцию школьнику младших классов. И оно меня не только слышало, но и прекрасно чувствовало благодаря развитому обонянию. Хотело убить. Растерзать. Сожрать! Вернее, оно как бы и не хотело одной половиной своего разума, той которая вроде бы была относительно нормальной. Если не ошибаюсь, данная грань личности неведомого животного отвечала за воспоминания и мыслительную деятельность, которая твердила об одном — на людей нападать нельзя. А вот вторая, опирающаяся на инстинкты и некие неестественные изменения, словно бы насаженные в данный разум извне и явно появившиеся из-за воздействий шёпота, настойчиво заставляла проявлять в адрес всего, что выглядит достаточно человечно агрессию и нестепримый голод. — Аф. Аф! Аф-аф-аф!!!

Искаженный безумием разум в относительном равновесии пребывал лишь считанные секунды, а потом новые инстинкты задавили то ли воспоминания то ли дрессировку, заставив животное, похоже, являющееся какой-то крупной собакой, отчаянно пыталось пойти на сближение с врагом-добычей-нарушителем, для чего и курочило разделяющую нас деревянную преграду то ли когтями, то ли зубами. Несчастная дверь ходила ходуном, но пока держалась…И это давало мне возможность поэкспериментировать в относительно комфортной обстановке с той гранью своих способностей, которую покуда освоить даже не пытался, ибо помимо времени и сил требовались еще и подопытные.