Шепот Хаоса
Шрифт:
Известная военная мудрость.
Так, неживыми я командовать могу…Значит и план, который знакомства с противником не переживет, мне тоже сгодится…
Мысли не самого мудрого лича.
Тела гоблинов были оттащены немножко в сторону и присыпаны мусором, а место засады я перенес на пятьдесят метров дальше от судна, дабы не смущать зеленокожих подозрительными свежими пятнами на земле, пахнущими свежей кровью. А после повторил свой первоначальный успех целых два раза, отминусовав от числа зеленокожих дикарей еще десяток бойцов и спася полторы дюжины людей, убежищем для которых стал какой-то супермаркет, главным достоинством которого являлись крепко опущенные защитные ставни на окнах, поднять которые с утра попросту никто не успел. Все проходило очень быстро, практически чисто и едва ли не буднично, причём по одному и тому
— Ааа! Мама! Я хочу к маме! — Плакала какая-то девочка лет двенадцати или тринадцати. К счастью, делала он это относительно тихо, слишком уж сильно не демаскируя наше убежище.
— Ыыы… — С еще меньшими децибелами, но очень чувственно подвывал ей школьник, который на вид был постарше, может быть годика через два даже мог и в институт поступать. Еще бы слюна не текла из уголка рта явно рехнувшегося парня…
— Боже! Пусть это кончится, пусть это все закончится, пожалуйста! — С абсолютной искренностью и совсем недетскими интонациями молился в углу на коленях какой-то другой подросток, определенно слишком молодой, дабы получить права на вождение автомобиля, жениться или отправиться добровольцем в армию, ежеминутно начинающий отбивающий поклоны и возможно тоже сошедший с ума, только несколько по-своему.
Медсестры на пару с парочкой спасенных женщин успокаивали как могли прочих школьников, которых у меня получилось из гоблинских лап вытащить. А те, понятное дело, боялись и истерили…Но молча или почти молча. Ибо те, кто не мог себя сдерживать или был слишком громким, до сего момента дожить просто не смогли. Однако это никак не меняло того факта, что из восемнадцати спасенных взрослыми, пусть даже с некоторой натяжкой могли считаться только семь! К добру или к худу, но шёпот видимо не везде действовал столь интенсивно как на участке дороги, где застала меня катастрофа. И не все его жертвы оказались одинаково сильны. Расположенная где-то рядом школа, элитная как и все прочие части Солнечного, на фоне пережитого мной кошмара отделалась довольно легко. Да, один из охранников, физрук, штук пять учительниц и кто-то из поваров мутировали, резко возжаждав убивать и человеческого мяса. Однако они были достаточно слабыми и медлительными, дабы сотни детей разбежались от них по резко изменившейся округе. И из этих детей почти никто не подвергся тем ужасающим изменениям, что и взрослые. Кого-то из старшеклассников вроде зацепило, но получившийся результат больше напоминал классического зомби, медленного, тупого и опасного максимум для двух-трех бедолаг, которых подобное чудище поймать сумеет исключительно если те будут нещадно тупить и воспринимать все происходящее как глупый розыгрыш.
— Думаю, на этом все, Яков Георгиевич, — сообщил я единственному пожилому человеку в нашей компании, который кривился от хруста костей очередного дикаря, ставшего для Пушка то ли поздним обедом, то ли ранним ужином. И куда в него, спрашивается, лезет только? Этот пушистый обормот проглатывает мертвых зеленокожих как слезшая с диеты модель пирожные, и давно должен был бы напоминать раздувшийся меховой шарик, но нет — обычный собакен. Только несколько крупнее нормы и саблезубый. — У меня есть пятеро зомбированных гоблинов, в поведении которых я более-менее уверен, и даже если поймаем еще одного или двух, контролировать еще и их получится вряд ли. Эти-то потихоньку на себя резерв оттягивают…
— Замечательно, юноша, замечательно, — пожилой пульмонолог злобно оскалился, бросая неприязненные взгляды на усевшихся у стеночки нестройной шеренгой дикарей, для экономии моих сил погруженных в некую дрему. Клиника, в которой работали этот человек и все спасенные медсестры, могла бы сделать честь по своему оснащению крупнейшим госпиталям страны, и рано утром, на момент прихода шёпота была не совсем уж пустой.
— В таком случае готовьтесь, мы выдвинемся примерно минут через десять после того как они уйдут… — Я уже собирался было отвернуться от пожилого врача, но неожиданно почувствовал с его сторону сильнейшую вспышку…Страха? Причем страх этот был приправлен стыдом, неловкостью, раздражением и даже некоторой толикой ненависти, причем последние две эмоции совершенно точно были направленными не куда-нибудь, а на меня. — Что? Что случилось и почему вы на меня так уставились?!
— Юноша…Убирайтесь из мой головы! И больше никогда не смейте читать мои мысли!!! — Сжал сухонькие кулаки старенький пульмонолог и это выглядело бы откровенно смешно…Если бы я не отдал ему печать гвардейца. И пусть она была на грани того, чтобы деградировать еще дальше, но все-таки не сделала этого. И сейчас пожилой доктор, весящий едва ли килограмм пятьдесят, наверняка мог пробить стену ударом кулака, а я стоял от него как раз таки на расстоянии вытянутой руки.
— Меня нет возможности без активного зондирования читать мысли, просто эмоциональный фон непроизвольно чувствую. — Я уже догадался, что происходит, причем без всякой телепатии, но все равно решил озвучить свои подозрения. — Вы не хотите идти добивать гоблинов, так?
— Так! — Выкрикнула вместо пожилого доктора одна из медсестер. Та самая, которая получила от меня деградировавшую версию рунолога, опознававшуюся как бронзовый начертатель магических символов. В руке женщины, облаченной в рваный и перепачканный белый халат, была крепко сжата распахнутая тетрадка, на которой фломастерами были нарисованы какие-то каракули…Какие-то светящиеся и едва заметно подрагивающие каракули, что очевидно представляли из себя готовое к применению заклинание, только находящееся в такой вот необычной форме. — Это не наше дело! Пусть с ними разбирается полиция! Или армия! Или ты…Тебе вообще лучше убраться отсюда!
— В общем — мы не пойдем к кораблю, — поддакнула коллеге другая медсестра, которая действительно чувствовала некоторый стыд. Какую она печать получила? Кажется, там было что-то про рукопашный бой, только достойные боксеров удары дополнялись слабенькими магическими выплесками, перемалывающими хоть материальную броню, хоть энергетику цели… А еще я чувствовал некоторую смесь азарта, неуверенности и предвкушения из-за своей спины. Только вот в стеклянной витрине, где отражалась входная дверь магазина, было отлично видно, что там никого нет. Вернее, там никого не было видно. Но Пушок отлично слышал чье-то ерзание и чувствовал запах женщины-человека, идущий с той стороны. Девушка, ставшая укрытым тенями вором, явно свою маскировку смогла освоить не полностью, спрятавшись исключительно в оптическом диапазоне. — И мы не хотим, чтобы вместе с нами был кто-то, кто может промыть нам мозги так же легко, как ты это сделал с гоблинами!
— Ну и дуры вы полные за компанию со старым козлом, — припечатал я этих ублюдков. — И, кстати, ты, шаболда под маскировкой…Дернешься — спалю мозги. А если вдруг не успею по причине получения ножа в почку, мои гоблины и без команды сумеют доделают начатое.
Резко встрепенувшиеся пленные зеленухи, которых я привел в боевой режим, заставили в эмоциях окружающих меня людей страха заметно прибавиться. Да и шум, создаваемый ими стал громче, ибо большинство детей сразу же поняли, к чему идет дело, и начали паниковать, рыдать, плакать, бояться, а то и пытаться смыться из нашего убежища, враз ставшего совсем не таким безопасным.
— Вот видите! Видите! — Взвыла белугой начертательница магических символов. — Он даже не скрывает, что хочет натравить этих тварей на нас!
— Если бы я чего-то такого хотел, то нафига мне было бы развязывать вас, идиотка? — Не поворачиваясь спиной к предавшим меня соотечественникам, я начал медленно сдвигаться к выходу. — Яков Георгиевич, ну хоть у вас же должно быть мозгов больше, чем у этих куриц в климаксе! Если мы не устраним угрозу гоблинов сегодня, завтра они устранят нас! Тем более первыми все равно пойдут мои марионетки, а вам нужно меня просто подстраховать немножко, стукнуть тех кто попытается зайти во фланг или тыл…