Шепот мертвецов
Шрифт:
Кира отступила, чувствуя, как зачастил пульс, и быстро отошла к камину. Опустившись на колени, она разложила хворост поверх вчерашнего пепла, чиркнула каминной спичкой и сунула ее под хворост.
Ей не нравилось, когда к ней прикасаются. Она так же отреагировала вчера на Эдиджа, когда тот попытался взять ее за руку. И ей казалось, что она знает причину. Она слишком долго была лишена общения. Возможно, много лет.
Кира скривила губы и бросила взгляд на Мейсона. Тот, повернувшись к ней спиной, мыл в раковине кружки. Из носика чайника уже поднимался пар. Она подбросила дров в огонь. Ей хотелось побыстрее избавиться
– Кира? – Мейсон стоял у разделочного стола, держа в каждой руке старомодную жестяную банку. Он погремел их содержимым. – Чай или кофе?
– Э-э… – Она не помнила, что ей нравится. С тем же успехом он мог спросить, что она предпочитает – яйца драконов или морских ящериц. – Может, выберете вы?
Мейсон склонил голову набок. Он все еще улыбался, но Кира почувствовала, что его встревожил ее ответ.
– Давайте сперва попробуем чай, а если не понравится, перейдем к кофе. Я не догадался принести молока. Простите.
– Ничего страшного.
Мейсон с щелчком открыл одну банку и вернулся к чашкам.
– Кира, попробуйте еще порыться в памяти. Помните что-нибудь из своей жизни?
– Нет. – Она уж пыталась. Множество раз. – До прошлой ночи сплошная пустота.
– Хм-м. – Мейсон несколько раз окунул чайные пакетики в кипяток, потом бросил их в раковину. Кира забралась в кресло, и он поставил одну кружку на пол рядом с ней. – Буду с вами честен. Я не знаю, что делать. Да, полная потеря памяти встречается, пусть и не так часто, как показывают в кино. Обычно люди лишаются только части воспоминаний – из их памяти исчезают несколько минут, месяцев, десятилетий, – но они все равно помнят более ранние периоды, особенно детство. Чем старше воспоминание, тем оно прочнее.
– Ага. – Кира указала на свою голову: – Вам не кажется, что вот этого достаточно для полной потери?
Мейсон почесал затылок.
– Не думаю. Рана нанесена не прямым ударом, а скользящим. Возможно, это был нож, стекло или что-то в этом роде. Кожа повреждена, но рана недостаточно глубокая для того, чтобы предполагать более значительный ущерб.
Это было неожиданно. Кире казалось, что ее потеря памяти связана с травмой.
Мейсон развел руками.
– Потерю памяти может вызывать многое. Даже что-то вроде травмы при резком сгибании или разгибании шеи способно на краткое или более длительное время прервать поток воспоминаний. Но, как я уже сказал, полная потеря памяти встречается редко. Я ожидал увидеть тяжелую черепно-мозговую травму…
Кира подняла кружку с пола, чтобы чем-то заполнить паузу. Мейсон ее ни в чем не обвинил, но трудно было не занять оборонительную позицию.
– Я ничего не выдумываю.
– О, нет… Я не это… – Мейсон искренне смутился. – Простите, я не это имел в виду. То, как наш мозг хранит воспоминания, – невероятно сложный процесс. До сих пор неизвестно, как он устроен. Можно только догадываться, выдвигать теории, но вся эта область усеяна знаками вопроса.
– Воспоминания возвращаются?
– Как правило, да. – Мейсон взял кружку и, уставившись на поднимавшийся над ней пар, откинулся
Кира посмотрела на кружку. Чай был все еще горячим. Она понюхала его, сделала глоток. Мейсон следил за ней, подняв брови, и Кира, не сдержавшись, фыркнула, а потом покачала головой.
– Думаю, что чай мне нравится. Но ангельский хор с небес не грянул.
Мейсон улыбнулся, его взгляд потеплел.
– Что ж, продолжайте в том же духе. Процесс займет некоторое время. – Улыбка померкла, и Мейсон подался вперед. – Но должен добавить, что вообще-то я еще не врач. Могу давать общие советы, но пользы не так много, как от специалиста. Наверняка, в результатах томографии и рентгена тоже найдутся какие-то ответы, ведь ваш случай достаточно необычен. В Блайти нет больницы, но я с радостью отвезу вас в больницу «Челтнем-Медикал».
Кира продолжала улыбаться, но костяшки пальцев, сжимающих кружку, побелели. Накатила тихая, удушающая паника.
«Никаких больниц. Никаких врачей».
– Все не так плохо, честно. Я, э-э… подожду еще несколько дней. Думаю, все наладится само собой.
Мейсон склонил голову. Пристальный взгляд зеленых глаз скользнул к напряженным пальцам Киры, затем на его губах снова появилась улыбка.
– Конечно, это только ваше решение. Обследование поможет исключить некоторые причины амнезии, но в качестве лечения в больнице предложат только психотерапию. Если не хотите ехать, то и не нужно.
«Он, наверное, думает, что я боюсь больниц… И это, кажется, довольно близко к правде».
– Побольше отдыхайте, – продолжал Мейсон. – Ешьте питательную пищу, особенно полезные жиры и зеленые овощи. Пытайтесь освежить память, но не увлекайтесь. Велика вероятность, что ваш мозг восстановит нейронные связи в течение следующего дня или двух.
– Спасибо.
– Порез на голове неглубокий, не думаю, что понадобится зашивать. Просто держите его чистым. – Мейсон провел рукой по своей голове, взъерошив волосы. – Других травм нет?
Рана на руке теперь лишь слабо ныла. Кира хотела ответить, что все в порядке, и разобраться самой.
«Это прежняя Кира наверняка знала, как избежать заражения. А ты – нет», – внутренний голос попытался воззвать к логике.
Она медлила с ответом, и Мейсон поставил кружку на пол.
– Что у вас там?
– М-м… порез на плече.
– Позвольте взглянуть.
Кира сняла куртку, и Мейсон тихо зашипел сквозь зубы.
– Скверно. Что же вы ничего не сказали…
– Мне казалось, все не так уж плохо.
Он наклонился и осмотрел порез, не прикасаясь к нему.
– Почти до кости. Могу промыть и заштопать, но лучше бы вам обратиться к нормальному врачу.
– Нет, спасибо.
– Я могу отвезти…
– Нет, – произнесла Кира с чуть большим нажимом.
Мейсон сжал губы, но через секунду кивнул.
– У меня нет обезболивающих, придется потерпеть. Согласны?
У потери памяти были и преимущества: например, у Киры сохранилось очень мало опыта, который заставил бы ее бояться боли.