Шепот небес

Проктор Кэндис

– Ну да, а так беглецов схватили через несколько дней. Невелика разница.

Джесси видела по выражению его глаз, что он ожесточен, и у нее сжималось сердце от боли.

– Ты, наверное, сейчас ненавидишь меня, – прошептала она, – за то, что я англичанка, а значит, по своему рождению принадлежу к жестокой бесчеловечной государственной системе.

Лукас подошел к ней. Серебристый лунный свет освещал его лицо с правильными чертами.

– Нет, ты не вызываешь у меня ненависти, – мягко ответил он.

– Лукас… – прошептала Джесси,

протягивая к нему дрожащие руки, – Твои душевные страдания не помогут тем, кто уже погиб или оказался в тюрьме. Не мучай себя!

Он взял ее руку в свои ладони, не сводя с нее глаз.

– Ты думаешь, что я убежал из имения, чтобы наказать себя и тем самым избавиться от чувства вины?

– А разве не так?

Лукас крепко сжал ее руку.

– Я не знаю.

Лукас выпустил ее руку и, подойдя к дверному проему, прислонился плечом к стене. Свой взгляд он направил на морские волны, вздымающиеся под ярким светом луны.

– Тебе не следовало приходить сюда.

– Почему?

Лукас молча вышел на террасу, под его ногами хрустели осколки стекла и разбитой черепицы. Джесси последовала за ним. Они стояли рядом, наблюдая, как накатывают волны на берег.

– Ты так и не спросила меня, почему я убил Натана Фицхерберта, – неожиданно произнес Лукас.

Джесси бросила на него удивленный взгляд.

– Я думала, что ты сам расскажешь, когда захочешь поделиться своими переживаниями.

– А почему ты полагаешь, что я переживаю по поводу его убийства?

Джесси видела его профиль, мужественную линию подбородка, широкие скулы, плотно сжатые губы.

– Потому что знаю.

Лукас тяжело вздохнул.

– Как ты думаешь, легко ли пойти на убийство человека?

– Думаю, что нет. Но мне кажется, что ты имел веские причины совершить убийство. – Джесси запрокинула голову к небу, на котором блистали звезды. – Если не хочешь, можешь ни о чем не рассказывать.

– Нет, мне следовало рассказать тебе обо всем раньше.

– Если ты думаешь, что я отвернусь от тебя, узнав историю твоего преступления, то ошибаешься.

– Но ты же еще не слышала ее и даже не знаешь, о чем пойдет речь.

Джесси присела на полуразрушенный каменный парапет террасы. Ей хотелось знать о Лукасе как можно больше, чтобы лучше понять его душу. Но у нее не возникло желания сейчас слушать рассказ о совершенном преступлении.

– Ты тогда учился в университете в Дублине, не так ли? – начала она, стараясь вызвать его на откровенность.

– Я пришел в гости к Роуз, своей сестре, – бесцветным голосом стал рассказывать Лукас. – Ее муж, Патрик Магуайр, был моим добрым другом. Он работал журналистом, в подвале его дома располагалась типография, где печаталась подпольная литература.

Джесси поняла, какой характер носила печатаемая там литература. Речь шла об ирландских повстанцах, мятежниках, мечтавших о свободе и независимости своей родины от британской короны.

– В тот вечер в дом Магуайров явился отряд английских

солдат. Кто-то, должно быть, донес им о подпольной типографии, потому что они знали, где надо искать.

– И среди явившихся в дом твоей сестры англичан был Натан Фицхерберт? – спросила Джесси.

Лукас кивнул. Выражение его лица оставалось непроницаемым.

– Фицхерберт возглавлял пришедший отряд из шести человек. Когда они разгромили типографию, он приказал им изнасиловать Роуз.

Джесси оцепенела, острая боль пронзила ее сердце.

– Мы с Патриком попытались остановить их. Фицхерберт размозжил Патрику голову. Я думал, что меня ждет та же участь. Но оказалось, что у Фицхерберта другие планы. Он приставил к моей голове дуло пистолета и заставил смотреть, как его люди насилуют мою сестру.

Джесси судорожно сцепила руки и, лишь почувствовав боль, медленно разжала их.

– Твоя сестра осталась в живых после такого надругательства?

– Она выжила, но на следующий день Роуз покончила с собой, не снеся позора.

Джесси слышала, что порой происходят такие чудовищные вещи, но никогда не сталкивалась с жертвами или свидетелями подобного произвола. У Джесси не укладывалось в голове, что ее соотечественники, англичане, учинили жестокую расправу над сестрой ее любимого человека.

– А ты пытался обратиться к властям?

– Ты имеешь в виду – к англичанам? – Он презрительно хмыкнул. – Пытался! Но ирландцы находятся вне закона и им никогда не добиться справедливости от властей. Во всяком случае, пока в Ирландии заправляют англичане.

Глаза Лукаса горели мрачным огнем.

– И тогда ты сам решил наказать Фицхерберта?

Лукас поднял камешек с пола и стал его подбрасывать.

– Однажды вечером я выследил его. Шел за ним от паба до самого дома, догнал в безлюдном парке и ударил припасенной дубинкой. Мне хотелось победить его в честном поединке, и я предложил ему защищаться. Однако дубинка – чисто ирландское оружие нападения и самообороны. Мы научились хорошо владеть им, потому что англичане запрещают ирландцам пользоваться огнестрельным оружием. – Мстительная улыбка появилась на лице Лукаса. – Поэтому у моего противника не оставалось ни одного шанса спастись.

Джесси вспомнила день, когда на поляне в горах на нее напали беглые каторжники. Галлахер тогда сумел защитить ее, схватив толстый сук. Да, действительно, он мог использовать любую палку как грозное оружие.

– Но раз ты дал Фицхерберту возможность защищаться, значит, нельзя сказать, что ты убил его, ведь состоялся честный поединок.

– Ты действительно так считаешь? – насмешливо спросил он и швырнул камешек в темноту. – Я хотел лишить его жизни. С того вечера, когда англичане ворвались в дом моей сестры, и до той ночи, когда я убил Фицхерберта, миновало несколько недель. Но для меня они прошли как в тумане. Я не помню, как жил все это время. Но сцена убийства навсегда врезалась в мою память.