Шепот стрекоз (сборник)
Шрифт:
– А если завёл? – он обвёл взглядом двор лечебницы, Диана прогуливалась неподалёку и, казалось, не обращает на них никакого внимания. А Лаура с Гудроном стояли у фонтана спиной к беседке. И в тот самый момент, когда он посмотрел в их сторону, она вдруг обернулась, улыбнувшись многозначительно, и помахала ему игриво. И он, неожиданно для себя, кивнул ей.
Александра заметила это и сказала:
– Дело твоё. Нас другое интересует.
– Ну, что ж, я в вашем распоряжении. У вас много времени?
– Навалом, – ответила Александра. – Будем сидеть до посинения.
– У нас выходной, папа, – добавила Татьяна.
– А где дети?
– Всё в ажуре, не волнуйся. И дети пристроены. Так что тебе сегодня отступать некуда.
– Ладно. Можно? – он потянулся к пачке сигарет, которую Александра вместе с зажигалкой кинула на стол.
– Папа, ты же бросил, – удивилась Татьяна.
– С нами закуришь, – вставила Александра язвительно.
Он взял сигарету, прикурил от зажигалки, затянулся.
– И с чего начать?
– Начни сначала.
Он посмотрел в небо. И оно отразилось в его глазах, ясное и ослепительно голубое. Таким оно было, когда он впервые увидел
её
. В какое-то мгновение его губы тронула улыбка, а веки дрогнули, и голова ушла в плечи. Но он встряхнулся и приступил к рассказу.
Александра с усмешкой наблюдала за этим представлением.
– Впервые я увидел её на школьном дворе, – начал он. – Я шёл поздравить с юбилеем мою первую учительницу, Любовь Ивановну. В руках у меня были белые розы на длинных стеблях. Пятнадцать роз, едва развернувших свои белоснежные лепестки. Я был аккуратно причёсан, на мне сидел новый серый костюм с иголочки, которые подарили родители на мой день рождения. Она вышла из-за угла лёгкой походкой и шла мне навстречу. Поравнявшись, мы обменялись взглядами. Нет, не просто обменялись, а… что-то между нами проскочило. Через какое-то мгновение она смутилась, опустила голову, улыбнулась и, ускоряя шаг, пошла к воротам… Я окликнул её, подошёл. «Что?» – спросила она, не глядя на меня и с трудом сдерживая улыбку. «Это вам» – я протянул ей букет. Если бы вы видели её глаза! Я никогда не видел таких глаз…
– Короче, любовь с первого взгляда, – подытожила Александра деловито.
– Да, наверное… и я стоял и смотрел ей вслед, пока она не скрылась за деревьями.
– Ой, как интересно! – с восторгом воскликнула Татьяна.
Он мечтательно процитировал Шекспира:
– Не знаю я, как шествуют богини,
но милая ступает по земле…
– А как же первая учительница?
– Да купил я ей другой букет, успокойся.
– А что было дальше, дальше? – допытывалась Татьяна.
– Дальше… Она была моложе меня на десять лет. Мне было, как вам сейчас, двадцать пять, а ей пятнадцать…
– Нам сейчас двадцать шесть, без недели, – уточнила Александра, бухгалтер не терпит неточностей в цифрах.
– Невелика разница.
– Но она есть. В таком случае ей было шестнадцать, а не пятнадцать. Если у вас расхождение, как ты говоришь,
– Саша не перебивай! – взмолилась Татьяна. – И в самом деле, какая разница! Годом меньше, годом больше. Давай послушаем!
– Большая разница! За связь с пятнадцатилетней можно срок схлопотать – за совращение несовершеннолетней. А в шестнадцать уже есть зацепка для защиты своих прав. Она так и отмечена в законе: возраст сексуального согласия. Любой адвокат тебе скажет.
Он нетерпеливо катнул коляску туда-сюда.
– Тогда были другие законы. И разве я сказал, что совратил её? Что ты мелешь! Я просто увидел её впервые, когда ей было пятнадцать…
– Так пятнадцать или шестнадцать? Ты уж определись.
– Ну, хорошо, пусть будет шестнадцать. Я точно не помню. Она ещё училась в школе.
– Саша, не перебивай, пожалуйста! – снова умоляла Татьяна. – Это так романтично!
– Очень романтично. Мучил девочку семь лет, а потом… налетела саранча.
Он затушил сигарету, сдал назад, развернулся, проехал на коляске несколько метров, показав дочерям сгорбленную спину, затем, сделав круг, снова въехал в беседку и со стуком уткнулся в стол, врытый в землю.
– Почему ты думаешь, что я её мучил?
– Саша, может, всё было наоборот. Может, она мучила папу.
– Вот уж не верится.
– Да никто никого не мучил! – отрезал он.
– Когда мы родились, – спокойно продолжила Александра, – тебе было тридцать четыре, так?
– Допустим.
– А ей, соответственно, на десять лет меньше. Отнимем ещё срок выхаживания плода и накинем немного буферного времени. Пока то да сё. Что-то не сошлось, что-то не получилось. Некоторые не сразу беременеют. И их нужно терпеливо оплодотворять ежедневно. Округлим до года. И получается, когда ты, наконец, её… будем говорить, удовлетворил, ей было двадцать три с копейками. А через девять месяцев она родила нас. Я не права?
Он затянулся.
– Ты, наверное, хороший бухгалтер, Александра… Но жизнь на калькуляторе не просчитаешь. И математический подход тут неуместен.
– То, что ты путаешь факты и умалчиваешь о самом главном, работает против тебя. Ты понимаешь это?
Ему стало не по себе. Сердце подскочило к горлу, в мозгу образовалась паника. Он вцепился в подлокотники и еле сдержал себя, чтобы не вспылить.
– Должен заметить, ты не прокурор, а я не обвиняемый. Так что ступайте-ка, девочки, по домам, а я уж как-нибудь без вас доживу остаток моих дней. Можете больше не являться. Прощайте!
Он затушил сигарету, развернулся и, быстро-быстро перебирая руками по никелированному обручу на колёсах, покатил в основному корпусу лечебницы. Голова его была сильно склонена к коленям, и они видели только его спину, без головы.
– Ну-ну. Приятного аппетита! – крикнула ему вслед Александра с усмешкой.
– Ты всё испортила! – Татьяна была готова разреветься.
– Не хнычь! Время завтракать. Проглотит свою кашу и вернётся.
– Ты думаешь?
– Вот увидишь.
– Ты уж помолчи тогда, пожалуйста. Не перебивай его.