Шепот в ночи
Шрифт:
– Спокойно, – ответил он, не оборачиваясь. – Ты та самая маленькая Кристи? Конечно, конечно, – сказал он, кивая, и, наконец, улыбнулся. – Когда я рассмотрел получше, то сразу тебя узнал. Ты на нее похожа. Ну и ну… – Он выпрямился немного и ладонью пригладил волосы назад. – А это твой брат, да?
– Да.
– Поверить не могу. Ох! – Он покачал головой и опять улыбнулся. Затем он повернулся к женщине, которая все еще стояла за его спиной. – Моя дочь, – объявил он. – Неплохо, а?
– Кошмар, – сказала она, стряхивая
– А что вы здесь делаете? Я хочу сказать… Как вы сюда добрались? – спросил он.
– На автобусе, – ответила я.
– Не смеши. Что, всю дорогу ехали одни, да? А мама разрешила? – спросил он.
– Моя мама… и папа погибли при пожаре.
– При пожаре? – Он покачал головой. – В каком пожаре?
– Отель загорелся, и они оказались в подвале, отрезанными от выхода, – объяснила я. Даже теперь эти воспоминания вызвали слезы, затмившие свет.
– Это ужасно, – вздохнул он. – Итак, отеля больше нет, да?
– Мой дядя его восстанавливает, – ответила я. Это было невероятно. Почему он придает этому такое значение? Почему он расстроен этим больше, чем тем, что случилось с моей мамой?
– О, конечно! Но должна быть страховка. Так значит… твоей мамы… больше нет… – Он покачал головой и взглянул на женщину: – Почему бы тебе не сварить нам кофе?
Она хмыкнула, словно он попросил ее совершить великий подвиг, и неохотно проследовала на кухню.
– Это… Катрин. Она поет в одной из студий города. Вот, – сказал он, подходя к дивану и убирая с него одежду, – садитесь. Расскажи мне о себе. Сколько тебе лет? – спросил он, когда мы усаживались.
– Мне шестнадцать. – Как он мог забыть сколько мне лет?
– О, да, конечно. А сколько… – Он кивнул в сторону Джефферсона.
– Джефферсону – девять, – ответила я.
– Почти десять, – добавил Джефферсон.
– Ну, вполне взрослый, – сострил мой отец.
Но Джефферсон не улыбнулся. Он просто уставился на него тем самым немигающим взглядом, который выводил из себя других людей. Мой отец засмеялся. Затем он сел на стул, не убрав даже со спинки юбку.
– Итак, для вас, ребята, это должно быть ужасно… Пожар, и родители остались там. – Он покачал головой. – Она была особенной, твоя мать, чрезвычайно красивая и талантливая. Я мог бы сделать из нее знаменитость, но… – Он пожал плечами. – Итак, – кто вас теперь опекает? Ваш дядя?
– Нет, – быстро сказала я. – Мы не хотим жить с ним.
– Нет? – спросил он, приблизившись. – Почему – нет?
– Он и наша тетя Бет плохо с нами обращались, – сказала я.
Что-то в моем голосе или выражении лица заставило моего отца сузить глаза, когда он обдумывал мои слова. У него были проницательные, хитрые глаза, которые, казалось, знают все хитрости и уловки.
– Я понимаю.
– И с Ричардом и Мелани, – добавил Джефферсон.
– А это кто?
– Их дети, близнецы, –
– Ага.
Его взгляд упал на наши чемоданы.
– А теперь объясните мне это. Вы ушли и приехали сюда на автобусе?
Я кивнула.
– Ваш дядя знает об этом?
– Нет. Мы сбежали, – призналась я.
– А, понятно. Как вы меня нашли? – с интересом спросил он.
– Я просто обзвонила всех М.Саттанов, пока не нашла нужный номер.
Он засмеялся.
– Ну, – он хлопнул в ладоши, – вам, ребята, придется вернуться назад. Вам нельзя убегать вот так. Все там волнуются, наверное, и разыскивают вас.
– Мы никогда не вернемся назад, – твердо сказала я.
– Ну, дорогая, не думаешь ли ты?… – Он улыбнулся. – Ты ведь даже не представляешь, как ты будешь жить тут со мной, так ведь?
Я ничего не ответила, но он все понял. Его улыбка исчезла, и он выпрямился, некоторое время разглядывая нас.
– Сколько у вас денег? – спросил он.
– Осталось всего двадцать три доллара, – ответила я.
– Двадцать три… – Он снова покачал головой. – Да, а наследство? Вы должны были получить приличное наследство.
– Я не знаю. И мне все равно.
– Но ты должна об этом побеспокоиться, это же ваше. Ты не можешь позволить своему дяде забрать все себе. Я уверен, что есть официальные документы. Наверняка ты можешь вернуться, и через несколько лет ты получишь свою долю отеля и собственности и…
– Меня не волнует отель. Я не могу вернуться, – уверенно проговорила я.
Мне хотелось рассказать ему все, но он был мне совершенно чужой, и я не могла заставить себя рассказать ему, что со мной сделал дядя Филип.
– Ну, ты не можешь здесь остаться, дорогая. У меня нет для тебя места и, кроме того, у меня нет никаких прав на опеку твоего младшего брата. Вас могут разлучить, – добавил он.
– Разлучить?
Джефферсон быстро схватился за мою руку.
– Нет, мы никогда не расстанемся, – твердо заявила я.
– А вам и не надо. Поэтому вам нужно вернуться назад. А через несколько лет, когда тебе исполнится восемнадцать или когда ты получишь наследство, ты можешь позвонить мне, и я приеду, – улыбаясь, сказал он. – Обязательно. И у нас будут отношения как у настоящих отца с дочерью, хорошо?
Я промолчала. Слезы разочарования навернулись мне на глаза.
– Кофе готов, – объявила женщина, стоя в дверях. – Я не служанка, – добавила она, глядя на меня. – Поэтому идите и наливайте себе сами.
– Я не хочу кофе, – сказала я.
– А мне нужно выпить чашечку, – произнес мой отец. – Может, у нас есть молоко и печенье? Я пойду, посмотрю. – Он встал. – Ты тоже поешь? – спросил он меня.
– Нет. Я играю на фортепиано, – ответила я.
– Здорово! Перед уходом устрой нам маленький Концерт. Это было бы так мило, правда ведь, Катрин?