Шепот в ночи
Шрифт:
– Но почему же тогда он так не сделал?
Зная, как глубоко ненавидел его «отец», Дэйр не мог понять, что же сдерживало этого человека.
– Все очень просто. Он настолько не выносил меня, что ему доставляло наслаждение мучить меня именно таким образом. Ему было приятно видеть, как я страдаю за свою неверность. День за днем, год за годом я вынуждена была оставаться в тени и наблюдать все, не смея утешить тебя в оскорблениях, которым ты подвергался, не смея отрицать все ужасные сплетни и несправедливые обвинения.
Элис видела, что глубокая боль, которая мучила леди
– Я не хочу, чтобы ты плохо думал о своем настоящем отце, Дэйр. Довольно, что почти полжизни ты страдал от дурного отношения к тебе того, другого… – Элинор обратила спокойный взгляд на сына: – Поэтому я намерена рассказать тебе всю правду о том, как свела нас судьба.
Почувствовав себя значительно лучше после внимания и заботы, проявленных невесткой, она с благодарностью и любовью посмотрела на нее. Затем, спокойно положив руки на колени, она продолжила свой рассказ:
– Однажды прекрасным весенним днем граф Родэйр посетил наш фамильный замок. Мой отец был польщен оказанной ему честью. В течение всего лета граф регулярно навещал нас и всегда старался при этом повидать меня. Мой отец был этим взволнован, а мне льстило внимание такого знатного аристократа. Скоро я увлеклась этим поразительно красивым и обаятельным человеком. Он был вдовец, и жизнь не баловала его – он потерял одного за другим двоих сыновей. Мне хотелось утешить его.
Элинор опустила глаза и вспыхнула, как невинная девушка.
– По правде говоря, мне хотелось гораздо большего. И когда, наконец, в конце лета граф явился с визитом, по замку поползли слухи, что делаются грандиозные приготовления, и я буду повенчана с Уайтом. Я была вне себя от радости.
Слушатели вдруг на мгновение увидели, какой была тогда Элинор, потому что при воспоминании о прошлом черты ее лица смягчились и озарились девичьим восторгом на короткий миг, а затем вдруг застыли и превратились в ледяную маску, которую больно было видеть.
– И только в последний момент, уже одетая в прекрасное свадебное платье, полная самых радужных надежд, вошла я в церковь и узнала, что моим супругом будет не граф, а его единственный наследник – малокровный монах, насильно привезенный из монастыря, чтобы стать отцом следующего наследника.
Слова Элинор были похожи на куски льда, и когда упал последний, она так плотно сжала губы, что они побелели. Разжав крепко стиснутые руки, она подняла забытую кружку и глотнула прохладную жидкость, прежде чем закончить свое повествование.
– И он стал отцом наследника. Но как только зачатие Габриэля совершилось, он навсегда покинул мое общество. Не могу сказать, чтобы я тосковала по его суровому взгляду и постоянному осуждению моего «необузданного поведения», его упрекам по поводу
Дэйр не отрывал голубых глаз от говорившей, а его рука нежно сжала дрожащие пальцы Элис, Они были оба счастливы, оттого что их любви больше ничто не мешает.
– Грех был только мой, а не моего Дэйра.
Это было самым главным, что Элинор хотела внушить своему сыну:
– Очень важно, чтобы ты это понял. Он не соблазнял меня. Я сама пришла к нему, чтобы выплакать свое горе. Я страдала оттого, что повенчана не с ним, а с его сыном. Мой Дэйр обнял меня и утешил, но я чувствовала, что его отчаяние так же глубоко, как и мое. Была какая-то сладкая боль в его признании, что он полюбил меня с первого взгляда в то первое его посещение весной и что он приезжал снова и снова только лишь ради того, чтобы повидать меня. Он мог бы закончить переговоры по поводу составления брачного контракта гораздо раньше, если бы не отложил их на некоторое время, не в силах скрепить печатью договор, который навеки связывал меня с другим.
Затуманенным взглядом Элинор вглядывалась в свое прошлое. Потом, очнувшись от воспоминаний, она выпрямилась и продолжила бесстрастным тоном:
– В конце концов, он смирился с тем, что на первом месте должны быть интересы Уайта и продолжение рода, а значит, жена и сын Сирила. Мне трудно было с этим согласиться, но он терпеливо объяснил, что, если бы женился он, ни один мой сын не мог бы стать наследником. Все бы отошло Сирилу, как старшему сыну, а тот, не имея наследника, отдал бы Уайт во владение церкви. Еще и еще раз он повторял, что только интересы рода вынудили его женить Сирила и добиться от него сына.
Слезы потекли из скорбных карих глаз.
– И все же я не могла так просто отказаться от него, хотя мы и не хотели заходить так далеко в нарушений приличий…
Улыбка, которую Дэйр послал своей матери, была печальна, но лишена какой-либо горечи.
– Мы оба понесли достаточное наказание за все ошибки. Пора успокоиться и осознать, что мой отец добился того, чего желал. Его род будет продолжаться, и Уайт станет переходить от одного его потомка к другому.
Дэйр решительно сжал губы. Чтобы добиться этого, он нанесет поражение врагу, осаждающему стены замка, и по праву сильного докажет королю свою непричастность к измене. А потом они с Элис создадут семью, которая будет вправе гордиться своим наследием.
– Мама, умоляю тебя меня простить, я несправедливо обвинял тебя во многих злых поступках, по крайней мере, в душе.
Услышав это обращение, сорвавшееся с уст Дэйра в первый раз, Элинор просияла улыбкой, которая, как солнце после дождя, озарила залитое слезами лицо. Она уверенно поднялась и бросилась в раскрытые объятия приподнявшегося со своего ложа человека.
– С графом Дэйром все в порядке? – Слова с трудом шли из воспаленного горла. – Скажи, что это так, пожалуйста!