Шепот в ночи
Шрифт:
– Вы сойдете вниз и подчинитесь приказу своего сюзерена? – Резкий тон Лестера был вызван глупой непокорностью графа.
– Нет, никогда.
Презрительная усмешка, сопровождавшая быстрый ответ, подчеркивала его надменный, вызывающий характер.
Сэр Лестер заскрежетал зубами. Он не ожидал такого открытого сопротивления от человека, который, как он был уверен, не отличался находчивостью и не имел склонности к публичным выступлениям. Его реакция вызвала лишь насмешливую улыбку на загорелом лице графа и смягчила его сердитый взгляд.
– Вы не оставляете мне иного выбора, как только заставить вас силой, – свирепый взгляд,
– С такими малыми возможностями? – Голубые глаза прищурились, разглядывая людей, стоящих внизу, довольно значительный отряд, но вовсе не несметное полчище. Гораздо меньше того, с чем сталкивался Дэйр в прежних битвах, разбивая их наголову и значительно меньшими силами, чем те, что находились сейчас под его командой. Отгоняя от себя мысль о маловероятной возможности, что кое-кто из солдат гарнизона может не отозваться на его призыв к оружию, он изучал ряды противника. Его интересовало больше не то, кто стоял сейчас под стенами замка, а то, кого там не было.
– В количественном отношении вас, может быть, и больше, но это всего лишь иллюзия, так как большая часть ваших «сторонников», как мне хорошо известно, подчинится приказу короля и не будет сражаться за дело Дьявола.
Дэйр не ответил ни звука и не отвел немигающих глаз. Он будто превратился в камень. Противник ударил в самое уязвимое место. Дэйр принял это заявление как сильный выпад, так как знал, что это правда. Знал он это давно, с того момента, когда вернулся в Уайт. Ему было досадно, что слова причинили ему такую боль. То, что прихлебатели стоявшего перед ним врага умышленно сделали упор именно на это слабое место, говорило, что у них не было никаких сомнений в успехе своего предприятия. Дэйр выдавил из себя мрачную улыбку, но не стал тратить силы на возражения, которым никто бы не поверил, а прежде всего он сам.
– Ваше право так думать, но я буду сопротивляться до тех пор, пока лживые обвинения не будут признаны таковыми или пока вы не убьете меня.
– Даже если у вас не останется никого, кто бы стоял за вас до конца? – В словах сэра Лестера звучала явная насмешка, но за ними скрывалось откровенное опасение, что придется сражаться с этим прославленным воином в открытом поединке.
– Если вы делаете ставку на такую шаткую стратегию, то вы проиграете.
Граф удивился неожиданной поддержке со стороны стоявшего рядом с ним человека не меньше, чем его противник внизу. Дэйра удивил не тот факт, что кто-то еще вступил в словесную перепалку. Поразительны были слова. Твердо и отчетливо их произнес рыжеволосый стражник, мужественно вставший против агрессора.
– Покажем сэру Лестеру, что нас нельзя безнаказанно оскорблять и подвергать сомнению верность нашему господину.
По всем правилам, атакой должен был командовать граф, но стрелки мгновенно подчинились четкому приказу Арлена и выстроились плотной линией вдоль стены.
Стрелы тучей взлетели в воздух. В то же мгновение, как будто сами небеса пришли им на помощь, тучи разразились долго собиравшимся ливнем. Стройные до этого ряды смешались в «вавилонском столпотворении». Толпясь в беспорядке, прикрываясь щитами и унося раненых товарищей, непрошеные гости поспешно отступили на расстояние, не доступное даже для самых искусных лучников.
Согретый неожиданной поддержкой солдат, полученной именно в тот момент, когда его сердце замерло в предчувствии поражения, Дэйр задержался на бруствере
Каждый обитатель и замка, и деревни знал, что графу брошено в лицо страшное обвинение, представлявшее опасность и для них тоже. Над всеми нависла напряженная тишина.
Пока Сибиллин пряталась в своей спальне, сокрушаясь, что вторично попадает в схватку между предателем и его королем, Элис бросилась со зловещим известием к матери Дэйра. Они перекинулись несколькими словами, полными понимания и взаимоподдержки, и каждая отправилась найти себе какое-нибудь дело, чтобы занять руки и обрести душевное равновесие. Поэтому Элис спустилась в большой зал, ища забвения в домашних заботах.
В большом зале, в обычное время полном звуков кипучей жизни, сейчас слышалось лишь потрескивание огня, который поддерживали оставшиеся дома самые юные из слуг, да шипение жира, капавшего с жарящегося мяса… да вкрадчивый шепот лживых сплетен. Группа праздных слуг теснилась за столом, в поисках тепла придвинутым к огромному очагу. Подойдя незамеченной, Элис успела достаточно услышать из того, что здесь говорилось. Ее щеки ярко вспыхнули, и решимость наполнила ее. Пока Дэйр сражается с врагом снаружи, она будет вести не менее беспощадную борьбу внутри.
Не отрывая решительного взгляда сверкающих зеленых глаз от спины женщины, низко склонившейся над столом и многозначительным шепотом рассказывающей что-то, Элис остановилась на мгновение. Никто не обратил на нее внимания, так как слушатели были поглощены предметом разговора. Кто-то прищелкивал языком с возмущением, широко раскрыв глаза, кто-то молчал, охваченный волнением и страхом, который возрастал с каждой минутой.
– Распространяешь новую ложь, Тэсс? – звонкий голос Элис наполнил тишину комнаты и привлек всеобщее внимание. – Я думаю, это тебя нужно раздеть и поискать на тебе тот след раздвоенного копыта, с которым ты так близко знакома. Клянусь перед лицом Всемогущего Господа, что мой достойный супруг не носит на себе никаких дьявольских меток.
– Вы лжете!
Пряди спутанных волос взметнулись вокруг злобного лица, когда Тэсс резко оглянулась и встретила твердый взгляд своей обвинительницы.
– Я сама видела метку, видела вчера вечером.
– В спальне графа ты действительно была, но с кем? Клянусь, не с милордом, моим супругом. Он предвидел такое предательство и был со мной в комнате, которую я занимала до свадьбы.
Лицо Тэсс покрылось яркой краской, а глаза потускнели от ненависти к той, которая разоблачила ее перед таким количеством свидетелей. Было время, когда она честно хотела положить конец своему вранью. Но люди, слышавшие что-то от других людей, обращались к ней, чтобы узнать все подробности из первых рук. Никогда прежде не видела она столько внимания к своей особе. Не в силах противостоять искушению повторять свои выдумки еще и еще, она, конечно, не ожидала такого позорного разоблачения. Это был конец ее популярности. Это убивало всякую надежду на счастье, которого она мечтала добиться в будущем. Никого люди так не избегают, как злостного лгуна, уличенного во лжи.