Шёпот Зуверфов

Манулов Рем

– - Дарвик, ублюдок! Что ты собираешься делать?!
– - бесновался Кин, но два здоровяка навалились на него с обеих сторон и обездвижили.

Девчонка запищала, вскочила на свои каблуки и ломанулась, не глядя под ноги. Упершись в живую стену наёмников, она рухнула на половицы и заревела с новой силой.

– - Отвечаю. Ты погряз в играх, которые плетут, находясь где-то между, -- Оло сделал жест, обозначавший уровни -- верх и низ, -- отсюда берутся страшнейшие пороки любого общества. Например, коррупция. Взятки там и тут. Их дают тому, кто стоит выше. Считаешь, потому что он больше знает? Чушь и нелепица!
– - девушку снова усадили на стул, приказали заткнуться и не двигаться.
– - Всё оттого, что власть этого человека не угрожает интересам нижестоящего. Мелкая сошка рада ею оставаться и давать, давать, пока её, бедную, не трогают. Разумеется, среди жирного сброда остались профессионалы. К ним я отношу немногих,

чьи таланты действительно уникальны. Именно они способны диктовать условия, но чаще всего такие люди молчат. И я всегда думал, почему? И не находил ответа. Мой ныне покойный брат не относился к универсальному племени, которое несёт "золотые" яйца. Наш Лидер был миражом, который вот-вот рассеется. Так и случилось. И ты тоже, Кин, всего лишь туман, пыль, которую можно сдуть.

Оло Ван решительно направился к девушке, ухватил её за горло и вперился своим холодным взглядом в её заплаканные глаза. Затем рванул на ней платье, та завизжала, стала отбиваться, но хлёстким ударом ладони Дарвик привёл её в чувство. Девушка снова вскочила, споткнулась и упала. Ван бросился к ней, сел на её живот, обхватив коленями, сложил её руки вместе и крепко сжал левой рукой над головой. Спутница Кина трепыхалась, кричала, умоляла отпустить, но кроме Кина никто её не слышал.

– - Заклинаю, отпусти её!
– - взвыл Хари и тут же получил увесистый удар в челюсть.

– - Посему, я хочу вернуть власть, которая, -- Оло запнулся, рёв его пленницы заглушал его речь. Ван отложил скальпель и снова дал ей пощёчину. Стало тише.
– - Которая достанется сильнейшему. Закон хищной природы, где власть вожака неразрывно связана с количеством пролитой им крови. И лишь тогда станет сильным тот, кто видел страдание и пережил боль. Я хочу войти в историю, Хари.
– - Оло нагнулся над лицом девушки, шикнул и поднёс к её лицу орудие пыток.

– - Стэн Кабаб! Стэн Кабаб!!! Слышишь, урод! Кабаб!

– - Кто ещё, вундеркинд?! Не тяни, иначе твоя подружка сгодится только для аттракциона уродов!

– - Биллс, Крафтер, Шейн, Заленски!

– - Повтори! Громче! Повторяй, скотина!

– - Кабаб, Биллс, Томас Крафтер! Шейн! Зак Заленски! Доволен, мразь? Отпусти её, урод! Не трогай её своими гнилыми пальцами!

Оло отвлёкся, поднялся на ноги и, посмотрев в сторону Кина, расплылся в улыбке. Затем снял перчатки, убрал хирургический нож и закрыл кейс.

– - С этого и стоило начинать, -- спокойно проговорил Оло Ван и спустился со сцены, -- но имей ввиду, вундеркинд, если ты соврал мне и хотя бы один из них не будет знать о вашем кружке, то ты сдохнешь! Сдохнешь мучительно, на глазах у своей девицы! А потом я заставлю её сожрать твою печень! У тебя есть двенадцать часов, Кин, чтобы изменить свои показания!

Уходя, он как бы невзначай бросил своим солдатам:

– - Парочку отвезите на ферму. Трупы перетащите на сцену, и украсьте её как можно ярче. Пусть Маятник свяжется со мной.

Кин снова заорал, но тут же замолк. Одна из горилл, что сдерживала его, прислонила к шее Кина шприц-пистолет и ввела лошадиную дозу снотворного.

– - А что с бабой то делать?
– - озадаченно спросил долговязый жилистый парень, которому однажды снесли полчерепа, но он остался жив. Теперь этот парень носил чёрную бандану, разукрашенную в цвета популярной рок-группы и считался весёлым и задиристым малым.

Ван Дарвик замер: вопрос был дерзким и неожиданным.

– - Я же сказал, на ферму.

– - Это ясно, босс. Но такая красоточка, м-м-м, пальчики оближешь. Можно мы с ней немного покуражимся? Ну, совсем чуток, чтоб не попортить.

– - Что ж, -- Оло поразмыслил и ответил.
– - Вы вольны делать с ней всё, что вам дозволит ваша совесть и фантазия. Только постарайтесь, чтобы она осталась жива.

Боец довольно осклабился и уже начал составлять свои нехитрые, пошлые фантазии. А Оло Ван несколько озадачился. Названные Кином фамилии были у всей Илейи на слуху. Завербованный Арзор знал лишь о Биллсе и Штейне, но для Дарвика они были мелкими сошками. Что, если Кин решил приберечь парочку имён в кармане? С другой стороны, если Кин кого-то забыл, то потеряв своего кандидата в лице Кина, они в любом случае выйдут на тех, кто остался, то есть на Арзора и Шербешера. Как бы там ни было, но костяк переломится. Оставшаяся троица -- люди уважаемые, влиятельные и опасные. Безусловно, его ставка на молодую смазливую подружку казалась весьма призрачной и, в общем-то, неверной. Однако спектакль удался, и осталось семь помех, которые необходимо устранить перед решительным рывком.

***

Хари Кин не отказался от своих слов, и через двадцать часов на радиоволнах илейских приёмников прорезался задорный бас запрещённой на Территориях передачи, которую вела несравненная Марта.

"Приветствую вас, пушистые вы мои ребятки! И не слишком пушистые! И облезлые! Всем салют, с вами глас совести

и здравого смысла -- ваша Марта! Сразу к делу, так как времени у нас совсем немного, котятки. Слыхали о серии страшных смертей, произошедших в Илейе за каких-то двенадцать часов? Нет?! Тогда я вам расскажу! Первая жертва -- профессор Рио Кабаб. Считался лучшим хирургом на Территориях, входил в почётную международную Лигу Медиков. Имел вес среди членов правящей мировой элиты. Политику Фрая не поддерживал, критикуя её публично и довольно резко. Погиб в авиакатастрофе, возвращаясь с очередного симпозиума. Говорят, его гироплан заглох в воздухе и пошёл штопором вниз. Разумеется, никто не станет трубить об этом в прессе, кроме меня. Далее. Томас Крафтер. Старина Крафтер сколотил своё состояние на торговле лесом. Сплавляя немыслимые объёмы в разные уголки Территоий и не только, Крафтер умудрился волшебно разбогатеть и построить свою империю, куда входили мебельные фабрики, заводы по переработке древесины и так далее. Персона видная и, в общем-то, неоднозначная. К Фраю относился плохо. Умер от отравления. И всё, котятки! Больше никакой информации! Отравление?! В наш век? Его убили, дорогущие мои! Убили и точка! Последний в списке -- Зак Заленски. Про этого парня вы точно ничего не услышите с ТВ-панелей, не прочитаете в газете. Всё потому, что Зак Заленски -- глава крупной преступной структуры "Маршада", которая заправляет в южном Кореосе и закупает оружие у самой "Чёрной улитки", перепродавая его повстанцам и оппозиции. Убит во время перестрелки. Кем? Неизвестно! Как? Никаких подробностей. Вы спросите, ненаглядные мои, что общего у этих смертей? Возможно, ничерта! Однако вспомните, чтобы за одни сутки загибались три чрезвычайно важных шишки? И не припомнить, правда! На что это похоже? На устранение конкурентов. Или на месть. Делайте выводы сами. А мне пора вновь раствориться. Услышимся, ребятки!"

Глава 9.

Воняло керосином, блевотиной и чем-то въедливо-кислым. Инсар пытался разлепить веки, на которых запеклась кровь. Его избивали не меньше часа. Зуверфы высокомерно молчали, а сам Инсар, как бы ему того не хотелось, о помощи не просил, дабы не признать свою слабость. Его колотили изрядно и с удовольствием. Но Килоди был уверен, что в этой дыре не умрёт.

Подвал, тёмный и сгнивший насквозь. Фесрам не жаловал гостей, тем более таких популярных, каким стал Инсар после покушения на Самюэля Фрая. Изображение с его физиономией крутили на всех каналах и транслировали в глухих уголках Илейи. Имя Инсара Килоди твердилось с той маниакальной исступлённостью, с какой говорят о кандидатах в Лидеры перед народными выборами. Все илейцы знали, кого они могут обнаружить, свернув за угол, и были готовы к неожиданной встрече. Однако Фесрам город особенный. "Спящим" нет никакого дела до мирских вопросов. Их существование свелось к примитивным вещам. Те, кто ещё в своём уме, стараются торговать, продавая фесрамский хлам, найденный в цехах и кабинетах руководства. Другие, лишившиеся рассудка, ждут своей смерти и изредка перебиваются куском хлеба, бесцельно шатаясь по "зелёным" переулкам заражённого города. "Зелёным" Фесрам стал не от изобилия растений или даже сорняка, что мог бы прорасти сквозь потрескавшийся асфальт. Зелёный -- цвет всего в Фесраме. Зелёным здесь пропитан воздух, каждый его кубометр, деревья, дома и рекламные проспекты. Огромное зелёное облако, подобно волне цунами, накрыло город после страшной катастрофы и до сих пор не рассеялось. Составные элементы апатиниума распадаются в течение двух столетий.

Поговаривают, один известный художник прибыл в Фесрам писать здешние пейзажи. Его покорила гнетущая тишина и невероятная своеобычность этого места. После трёх полотен мастер свихнулся и стал гонять воображаемых кур по крышам панельных многоэтажек, пока не рухнул с одной, разбившись насмерть. К слову, его картины стали хитами и продались на аукционе за десятки тысяч статусных единиц. Вырученное перешло его родне и тем, кто до сих пор пожинает плоды катастрофы.

Что-то зашевелилось рядом с правым ухом Инсара. Он догадался, это Измир.

– - Живой, бродяга?
– - прошипел Инсар. Его губы распухли, он провёл языком по зубам и не досчитался трёх штук.

– - Поганый шлях, мать ити его набур фаз мах!
– - выругался гибриоид.

– - Ага, -- мысленно кивнул Килоди.

Его спутник цел, выходит, они ещё зачем-то нужны. Инсар дёрнулся, получилось как у рыбы, выброшенной на берег, -- отчаянно и неумело. Его руки, связанные где-то наверху, под балкой, онемели. Ноги волочились по полу, залитому цементом. Пока его пытали, он изучил своим лицом каждый камешек, застрявший в застывшем растворе. Где-то лязгнуло железом, отворилась массивная дверь. В подвал кто-то спустился. К тошнотворному букету примешался ещё один -- терпкий запах скабрезного пота.