Шепот
Шрифт:
– На ней это будет незаметно, – сказала Линн, протягивая ему ножницы. – Я никогда не видела такой волосатой собаки.
Ты мог бы стать прекрасным ветеринаром, – сказал Брюс, – или доктором медицины, или кем-нибудь еще.
Харрис, все еще стоя на коленях, посмотрел вверх и засмеялся.
– Как раз это я и планирую. Эмили и я – будущее поколение докторов Америки.
Что ж, ты определенно имеешь подход к животным. Джульетта, кажется, даже благодарна тебе, – добродушно сказал Брюс.
– У нас всегда в доме были
Брюс кивнул.
– Понимаю, что ты имеешь в виду. Какой породы она была?
– Просто хейнц-57, чисто американская собака.
– Джульетта породы «бергамаско», – сказал Роберт. – Я потратил много времени, чтобы найти ее.
– Я никогда даже не слышал такого названия, пока Эмили не рассказала мне, что она собой представляет.
– Мало кто знает это. Здесь это очень редкая порода. Итальянская.
Линн засмеялась.
– Я думаю, что ей наплевать на то, что она редкой породы, правда, Джульетта?
Собака зевнула и легла, подставив спину юноше, который гладил ее. Харрис сказал ей:
– Ты чувствуешь себя намного легче, когда освободилась от этой штуки, да?
– Ох, Джульетта, мы на самом деле любим тебя, забавную, грязную девочку! – воскликнула Эмили. – Хотя мне всегда хотелось иметь ирландского сеттера.
– У всех ирландские сеттеры, – сказал Роберт. Он посмотрел на часы. – Ну, мы поедем? Оставь свою машину здесь, Брюс. Ты сможешь захватить ее по дороге к себе домой. Эмили, не возвращайся очень поздно.
Приятный юноша, – заметил Брюс, когда они сели в машину.
Линн согласилась.
– Да, у него есть чувство ответственности, и он внимательный. Я никогда не беспокоюсь об Эмили, когда он за рулем. Другие…
– Какие другие? – оборвал ее Роберт. – Мне кажется, что она всегда с ним. И мне не нравится это. Мне это не нравится вообще.
– Ты видишь в этом то, чего нет, – сказала Линн мягко. – Они просто школьники.
– Эмили, не «просто» школьница. Она исключительная, одаренная девушка, и я не хочу видеть, как она зря тратит время. Да, мальчик очень приятен, и его семья, вероятно, уважаема. Отец – полицейский…
– Именно против этого ты возражаешь? – сказала Джози резко. – Что его отец – полицейский?
Линн съежилась. Хотя у нее почти не было секретов от своей подруги, но то, что неприязнь, которую Джози испытывала к Роберту, была взаимной, было ей неизвестно. Ни одна женщина не хочет открыть ящик Пандоры.
Брюс мягко выговаривал жене за это:
– Разумеется, он не имел это в виду.
Линн казалось, что ей с Брюсом слишком часто приходилось сглаживать неловкие эпизоды. И она сказала нетерпеливо:
– Да не о чем тут говорить! Всего лишь пара семнадцатилетних.
– Ну,
– Это совсем другое дело, – проворчал Роберт. – Эмили совсем другая. Ей предстоит блестящее будущее, и она не может позволить себе рисковать им.
– Я думала, что ты один из тех мужчин, которые думают, что удел женщины – дом, хозяйство, а не карьера, – сказала ему Джози.
Линн опять съежилась. Но она почувствовала облегчение, так как, прежде чем Роберт смог ответить, машина подъехала к входной двери в загородный клуб.
В тот вечер среди приглашенных были не только члены клуба, но все, кто пожелал участвовать в гигантской кампании по сбору средств для больницы. И именно Роберт установил тесную связь между клубом и членами больничного совета. Замечательным было то, что за два года пребывания в этом городе Роберт стал настолько хорошо известен, что по крайней мере десять человек останавливались и приветствовали его, пока он проходил через вестибюль.
Вот-вот должен был начаться аукцион в длинной комнате, которая выходила на площадку для гольфа. Сбоку от подиума на двух столах были разложены пожертвования: стеклянные подсвечники, мебель для кукольного домика и любительская картина, изображающая уток, плавающих в пруду. С другой стороны новый норковый жакет – пожертвование от одного из лучших магазинов этого района.
Роберт остановился, чтобы посмотреть на него.
– Как насчет этого? – прошептал он. Линн покачала головой.
– Конечно, нет. Ты знаешь, как я отношусь к меховым вещам.
– Ладно, я не хочу тебя принуждать. По зрелому размышлению, даже если ты передумаешь, я все равно не купил бы его. Он дешево выглядит. – Он пошел дальше. – Как насчет мебели для кукольного домика для Энни?
– У нее нет кукольного домика.
– Ну, хорошо, купи ей домик на ее день рождения. Пусть она расставит мебель сама. Энни нужны вещи, чтобы занять ее головку. Что это? Это семисвечник?
– Да, – сказал Брюс тихо. – Я получил в наследство три семисвечника от различных родственников, и, так как мне вряд ли нужны все три, я подумал, что могу пожертвовать одним. Это чешская штука изготовлена около ста лет тому назад, она должна быть очень высоко оценена.
– Я в этом не сомневаюсь. В этом клубе нет евреев.
– Однако поблизости живут несколько евреев, и они всегда бывают щедры, – твердо сказал Брюс.
– Это хорошо известно, – сказала Линн, беспокоясь, что замечание Роберта могло оказаться слишком бестактным.
Роберт проходил дальше.
– Эй, смотри сюда. Два Диккенса издания 1890. «Холодный дом» и «Большие ожидания». Это находка, Линн. – Он понизил голос. Мы должны купить что-нибудь. Это будет выглядеть нехорошо, если мы не сделаем этого. Во всяком случае, Диккенса я хочу купить.