Шепот
Шрифт:
На полках холодильника были расставлены вазы и блюда с едой, которую Линн приготовила дома: темно-красная ветчина в соусе шампань, фаршированные грибные шляпки, пухлые черные маслины, бледно-серебристые артишоки, разбросанные по зелени, золотая маринованная морковь, розовые персики, приправленные корицей и гвоздикой. Она двигалась из кладовой к холодильнику. Затем к духовке, в которую она поставила противень с хрустящими картофельными шариками, а затем к миксеру, чтобы взбить крем для большого миндального торта.
Когда все
– Кухня совершенно идеальна, – сказала она Тому, который все еще спокойно наблюдал за ее работой. – Плита по размеру как в ресторане, холодильник тоже. Я и на самом деле завидую.
– Ну, вы заслуживаете идеальной кухни, вы прекрасная кулинарка. Вы когда-нибудь думали стать профессиональным поваром?
– Я иногда об этом думаю, надо признаться. Я даже думала о названии «Вкусные обеды». Но что делать со всевозможной добровольной деятельностью, с родительским активом, а также с уборкой, отнимающей много времени каждый день, я не знаю как… – Она замолчала, а потом закончила: – Роберт очень требователен относительно дома. – Она опять замолчала и затем добавила: – Как бы то ни было, я не спешу. – И вдруг осознала, что ее слова звучат как оправдание. – Мне нужно бросить последний взгляд на стол, – произнесла она резко.
– Простите меня, – сказал Том извиняющимся тоном. – Но серебро… я имею в виду, не лежат ли вилки и ложки вверх ногами?
Линн засмеялась.
– Когда серебро имеет чеканку на задней стороне, вы должны ее показать.
– Ох? Это для меня новое, – сказал он. Его глаза улыбнулись ей.
Они были похожи на глаза Брюса, подумала она. Но больше ничем, кроме глаз, он не походил на Брюса. Ее руки двигались, разглаживая прекрасную скатерть, поправляя подсвечники. У немногих людей глаза могут улыбаться так.
– Вы внезапно о чем-то задумались, Линн. Могу я спросить, о чем?
– Конечно. Ох, задумалась? Я вспоминаю, – сказала она весело, – когда Роберт купил книгу об этикете, я должна была изучить, как давать соответствующие обеды, когда мы переехали сюда. Я подумала, как это глупо с его стороны, но потом я поняла, что все может пригодиться.
Зазвонил дверной звонок.
– О, эта Юдора. Она убирает дом и сидит с детьми. Я попросила ее помочь мне. Я открою ей.
Когда Линн вернулась, Том сказал:
– Мне хочется, чтобы вы устроили еще одно место за столом для себя, особенно теперь, когда у вас появилась на кухне помощница.
– Я пришла сюда, чтобы работать. Я не гостья, – напомнила ему Линн. – Но все равно, я благодарю вас.
– Почему вы не должны быть гостьей? Сегодня вечером все будут парами, кроме меня. А мне действительно полагается иметь женщину, сопровождающую меня, правда?
– Мы об этом не договаривались.
Он перестал улыбаться, по мере того как снова быстро и внимательно ее оглядывал.
– Я понимаю. Вы думаете, что если бы вы были моей гостьей, то
Она кивнула.
– Во всяком случае, я не могу положиться на Юдору на кухне. Она хорошо справится с тем, чтобы принести тарелки после того, как я их приготовлю, и убрать их вместе со мной после обеда.
Она поспешно вышла на кухню. Почему она взволнована? На самом деле он не сказал ничего удивительного. И она повернулась к Юдоре, которая ожидала указаний.
– Они будут здесь через минуту. Включи духовку на слабый уровень, чтобы подогреть закуску. Я промою салат. Он пойдет на голубые тарелки – нет, не эти, возьми другие.
– Они не теряют времени зря, – сказала Юдора немного позже.
Раздвижная дверь закрывалась и открывалась, и из столовой слышался веселый смех.
– Я никогда не видела людей, которые съедали бы все на тарелке.
– Хорошо. Теперь внеси торт, так чтобы его могли сначала увидеть. Потом ты можешь принести его обратно, и я разрежу его.
– Вы наверняка повар, миссис Фергюсон. Я довольно стара, по возрасту гожусь вам в матери, но никогда даже и не слышала о блюдах, которые вы приготовили.
– Ладно, я тоже никогда не видела твоих искусных ямайских кушаний, пока не узнала тебя.
Несмотря на то, что Линн целый день провела на ногах, она внезапно ощутила прилив сил. Обед явился испытанием, и она его выдержала. Ей заплатили за ее искусство, и она чувствовала себя счастливой. Итак, когда дверь открылась и Том сказал, что гости хотят видеть повара, она была к этому готова.
Только разрешите мне сначала привести в порядок лицо. Оно пылает от плиты.
– Да, ужасно гореть как роза, – возразил он, увлекая ее за собой.
В секунду она оценила присутствующих: это были умудренные опытом, добившиеся успеха, веселые жители Нью-Йорка, люди, которые носят драгоценности с голубыми джинсами, когда они хотят этого. Они женятся и разводятся одинаково легко, когда они хотят этого. Добродушные и сговорчивые, их ничем не удивишь. Роберт презирает такой тип людей.
Они были добры, осыпая Линн похвалами.
– Какой талант… Вы можете работать в ресторанах «Цирк» или «Лягушка»… Сегодня вечером я нарушила свою диету… Просто чудо.
Вечер близился к своему апогею. Разогретые едой и вином, гости встали из-за стола в веселом настроении. Том включил плейер, мужчины отодвинули лежащие ковры, и танцы начались. Том протянул руки к Линн: – Идемте, присоединяйтесь к гостям.
Это рок-н-ролл. Я от него в ужасе, – запротестовала она.
Тогда сейчас как раз время, чтобы вы научились, – ответил он и вытащил ее на середину комнаты.
Сначала она почувствовала себя в глупом положении. Если бы Эмили, которая танцует, как дервиш, могла увидеть свою мать, она умерла бы от смеха. Самое лучшее, что могла делать Линн, это наблюдать бешеные твисты и вращения других и пытаться им подражать.