Шепот

Сорока Света

В поисках села, мы пошли севернее, здесь, не так далеко от старого поселения повстанцев, активные деятели были выбраны под чистую, а просто поддерживающие не могли ни преодолеть путь, ни сражаться с системой, иначе бы давно перешли на нашу сторону.

Мы пропутешествовали месяца полтора. Снег уже лежал ровным слоем, а морозы давно перестали быть редкостью, когда Ли решил, что пора бы двигаться обратно. Людей с нами набралось действительно прилично, особо ценными были два парня, бывшие водители. Один был совсем молод, лет двадцать, и совсем недавно начал овладевать профессией, другому же было около тридцати, и он водил разную

технику. Провиант мы нацелились взять в одном из ангаров ближайшей фермы, оттуда же планировали угнать грузовик. Да и воровство предстояло не сложное, одна из свежезавербованных женщин работала в комитете фермы и имела доступ ко всем ключам.

Здесь, вдали от боёв между Обществами и противостояния с повстанцами, практически не было военных, охрана была похожа на объевшихся сметаной котов. Эта мирная жизнь, с отсутствием необходимости постоянно прятаться и воевать, благоприятно влияла на нас всех, проживших последний год в одной большой бойне. Был только один страх, прийти и не найти повстанцев в том поселении которое они заняли.

И вот, день выбран, автомобиль угнан и стоит под парами. Достался нам грузовик с открытым кузовом. К нашему отправлению была проведена серьёзная работа. Прежде чем угонять технику мы её кропотливо измерили и соорудили деревянный короб с закрывающейся крышкой, шириной с высоту бортов. Сделано это было для преодоления небольшого отрезка пути перед самым поселением. Мы отлично помнили шквальный огонь, под которым мчалось авто Маркуса и, хотя наши преследователи не погнались бы так далеко, но мы с Ли очень сомневались, что там нет серьёзных засад. А коли будет обстрел, надо было хоть как-то защитить пассажиров авто, для чего и был сооружен ящик.

Ехать по нашим прикидкам было не мало, меня только радовало одно, что на днях мне стало легче дышать, и я перестала напоминать себе отдышливого медведя. Мужчины поделили примерное время пути так, чтобы последний участок достался более опытному Грейбу. Нас с Карой усадили в кабину к водителю. Меня транспортировать как-то иначе Ли с Кондратом наотрез отказались, а Кара должна была помочь мне, если что-то понадобится. Последний месяц я была дюже неповоротливая.

Всё шло по плану, и мы проехали почти весь путь, через час Реми управлявший авто должен был смениться, когда мою поясницу пронзила боль, такая сильная, что заставила меня вскрикнуть и выгнутся.

— Ася что с тобой? — всполошилась подруга.

— Кажется, я рожаю, — прошипела я. Резь начала отпускать, но не ушла до конца.

Реми от испуга и неожиданности тут же ударил по тормозам. Машина резко дёрнулась вперёд и встала как вкопанная.

— Что случилось? — окликнул Ли из кузова.

— Скажи, что всё нормально, — пролепетала я, чувствуя повторяющуюся боль в спине. Это всё было не к добру, но до поселения осталось немного.

— Всё нормально, — пискнула Кара, которую естественно было не слышно, да и поздно, Ли уже перемахивал через борт грузовика и через секунду дернул дверь.

— Что случилось? — спросил он, уже догадываясь, что же произошло по бледному лицу Кары и вытянутому с вытаращенными глазами у Реми. Как выглядела я, мне представить было сложно, да и не до этого было, — та-а-ак, — протянул друг, — Грейб смена, — крикнул он, — Кара шуруй в кузов, — он скинул свою куртку и сунул девушке. Мужчина оказался за рулём, Ли пожевал губу, выдохнул и сказал, — гони, как будто черти за тобой

гонятся, нам надо как можно быстрее доехать, — я протяжно охнула, от очередного болевого взрыва в пояснице. Водитель опасливо покосился на меня и плавно тронулся.

С каждым моим охом, время как класс всё больше стиралось в моём разуме, я с трудом осознавала, что происходит вокруг, организм, видимо отключая ненужные функции, оставил мне только безусловные, дарованные природой, рефлексы. Через какое-то время я поняла, что сидеть больше не в моих силах и с трудом сползла с сидения, встав на колени и уткнулась носом в обшивку, нестерпимо хотелось поскуливать, чтобы хоть как-то выпустить ту туманную маету в голове и организме. В какой-то момент я почувствовала облегчение, не сильное, но почувствовала, я попыталась понять, от чего это произошло и обнаружила, что мою многострадальную поясницу, массируют горячие руки Ли.

Как мы преодолели самый опасный участок, я не смогла бы сказать даже под страхом смерти, потому что для меня весь мир сузился до меня и моей боли. Помнила я только как грузовик остановился и Ли подхватив, мня на руки, рванул куда-то, выкрикивая на ходу:

— Риши, где Риши?

А потом я и вовсе рухнула вы забытьё. Оно было странным, я знала, что вокруг меня много людей, я даже могла бы, наверное, сказать, кто и что сделать, но осознать до конца не могла. Мозг вернулся на место очень вовремя, как раз когда Риши орал на меня:

— Ася тужься! Твою мать! Дотянула! Мы сейчас не спасём малышку!

Именно эти слова отрезвили, вернув меня из забытья. Я старалась выполнить указания, слабо понимая, как это делать, но природа она на то и мать, чтобы в экстренных ситуациях подсказывать своим шальным детушкам правильную дорогу. От последней потуги меня пронзила острая боль, заставившая громко вскрикнуть. А уже через пару минут перед моим взором появилось довольная физиономия врача:

— Ну-ка, скажи, кто там у тебя родился? — вместе с этим раздался громкий недовольный вскрик малыша, которого видимо, хлопнули по попке. А ещё через секунду мне на грудь опустили что-то мягкое, тёплое, немного синюшное. Маленький комочек недовольно хныкал. Но от его присутствия на сердце становилось так хорошо. Мой ребёнок!

— Риши я не видела… — пролепетала я

Ребёнок тут же оказался почти у самого моего носа тем местом, что явственно отличает девочку от мальчика

— Хоуп, — довольно улыбнулась я, — так и знала.

Дочку обтёрли и вернули мне, замотав в пелёнку. Я лежала рассеянно, поглаживая её руками. Надо же, совсем недавно это чудо было внутри меня, а сейчас этот крохотный, но самый настоящий человечек, которого я долгие девять месяцев носила под сердцем лежит у меня на груди.

В дверь заскреблись. Врач недовольно насупился и выглянул из комнаты:

— Родила, — бросил он сурово, — ели успели. О чём ты только думал, — друг отстранился, впуская Кару, которая крутилась у двери как кошка, вокруг крынки со сметаной, а сам, подумав, вышел, притворив за собой дверь.

Кара подлетела к лежанке, на которой устроились мы с дочкой. Она заглядывала в мои счастливые глаза и молчала. Я с трудом понимала всю ту бурю эмоций калейдоскопом сменяющимися на лице девушки и охватившую душу подруги, тут была и радость за то, что мы в порядке, и восторг от малышки, и нестерпимая горечь от того, что ей этого не дано испытать и, даже, немного зависть.