Шерас

Стародубцев Дмитрий

Лигур проделал за три дня сто восемьдесят итэм и внезапно объявился в хвосте колонны «Свободных воинов», которым даже и в голову не пришло организовать охранение. Легкая победа достигается только неожиданным маневром — еще одна заповедь Лигура. На неудобной для сражения пересеченной местности начался беспорядочный бой. Лигур не дал возможности противнику применить метательные механизмы; воспользовавшись неразберихой, атаковал стремительно, на одном дыхании, нанеся главный удар своим правым конным флангом. Вскоре армию «Земель Свободных воинов» наголову разбили и сорок пять тысяч цинитов взяли в плен.

Великий Полководец на этом не остановился и, отправив пленных и захваченное имущество в свой лагерь, продолжил рейд. Через

десять дней он был уже в самой отдаленной части Иргамы, за спиной у Тхарихиба, в местности, где население едва знало о войне, продолжая жить беззаботной мирной жизнью, и посеял там панику и разорение. Вскоре он встретился в степи со стотысячной объединенной армией наемников, шедших на помощь Масилумусу, и разбил и ее. Потом он дал еще несколько сражений, в последнем из которых Лигуру не повезло: его армию загнали в леса, и даже пополз слух, что Лигура разгромили, а сам он погиб в одной из стычек. Но Лигур не был бы Лигуром, если б и на такой случай не имел подходящего правила: Никогда не допускай полного поражения, своевременно выходи из боя. В результате, месяцем позже, полководец как ни в чем не бывало объявился в своем лагере — он сумел вырваться из окружения, сохранив при этом большую часть войск. Словом, Если сил намного меньше — уклоняйся.

Итак, по прошествии почти трех лет со дня осквернения иргамами авидронского города Де-Вросколя любимец Инфекта Лигур, удивительно способный, невероятно удачливый и, по признанию большинства знатоков, один из самых талантливых полководцев современности, захватив множество городов, обратив в рабство не меньше трех миллионов иргамов, возведя шесть крупных авидронских крепостей и протянув десятки новых авидронских дорог, стоял с четырехсоттысячным войском неподалеку от Масилумуса и с нетерпением поджидал Божественного. Под пятой Авидронии находилось две трети земель Иргамы.

По указанию Инфекта Лигур наконец собрал воедино все свои силы, но тем не менее численность армии была недостаточна. Слишком много партикул стояли гарнизонами в захваченных землях. Великий Полководец уже знал, что в лагере Хавруша, который расположился на пути в Масилумус, находится пятьсот тысяч воинов. Это означало, что после всех поражений, после всего того ужасного ущерба, который нанесла Иргаме трехлетняя война, Тхарихибу и его брату Хаврушу всё же удалось буквально воскреснуть из пепла и вновь собрать гигантское войско. Теперь Лигур не без тревоги гадал: сколько воинов приведет с собой Алеклия? От этого во многом зависела судьба предстоящего сражения, да и успех всего похода.

Решающая битва давно назрела. Ни иргамы, ни авидроны более не хотели вести утомительные позиционные игры. Обе стороны были уверены в своих силах и жаждали последней смертельной схватки.

Божественный не спешил, в Авидронии начались Грономфские Атлетии, и он не только на месяц отложил свой поход, но и приказал Лигуру на время состязаний приостановить все боевые действия, сражаться только в случае крайней необходимости.

Наконец Инфект прибыл. К великой радости Лигура, с ним пришло более двухсот тысяч воинов, и это означало, что авидронская армия будет серьезно превосходить в численности иргамовское войско. Теперь можно биться.

Касательно войны Алеклия тоже имел свои принципы. Первый из них звучал примерно так: Война нужна только тогда, когда политические методы уже не способны помочь в достижении нужных целей. Прекрасно понимая, что любая война — крайне сложное и весьма дорогостоящее мероприятие, где исход неясен, а будущая выгода весьма туманна, Инфект делал всё возможное, чтобы избежать прямого противостояния, и пытался отстаивать интересы страны доступными «мирными» способами. Ведь даже при всем своем могуществе Авидрония была не способна воевать со всеми подряд. Чаще всего он добивался того, что хотел, и здесь не последнюю роль играло золото. Золото — безупречное, самое действенное оружие дипломатии.

Алеклия даже научился

договариваться с заносчивыми и необыкновенно неуступчивыми предводителями полудиких племен. Количество же послов при дружественных интолах, инфектах, вождях, всяких Советах во времена правления Алеклии достигло величины неимоверной — почти тысячи человек. Для каждого из них в стране пребывания был выстроен дворец, каждый имел на содержании пышную свиту, роскошный выезд и множество слуг и обходился казне не менее чем в пятьдесят берктолей в год.

Когда становилось ясно, что войны не избежать, Алеклия вспоминал свой основополагающий принцип: Разорви союзы противника. Однако с Иргамой Алеклия мало чего добился. Тхарихиба открыто поддерживал Берктольский союз, едва ли не все страны на побережье Бесконечного океана — среди них старинные соперники Авидронии, богатые, сильные государства: Бидуния, Пириновский союз интолий, Вана Пенатори и «Земля Свободных воинов». Десятки племен и свободных городов. Существовали также сведения о связях иргамов с флатонами. Благодаря этому Масилумус по донесениям Вишневых только за последний год получил от союзников не меньше двух миллионов берктолей, без счета зерна, двести тысяч повозок с разными припасами, много лошадей, оружия. На деньги союзников приглашались наемные армии, укреплялись города, возводились крепости, изготавливались в построенных в кратчайшие сроки мастерских двигающиеся башни, валилы, метательные механизмы, боевые воздушные шары. Союзные войска и наемные отряды значительно увеличивали численность противостоящих Авидронии армий. Слава Гномам, что Лигур разбил «Свободных воинов» и большое войско наемников.

Алеклия умел воевать и испытывал к военным кампаниям страсть особого рода. Никто даже не догадывался, что, занимаясь мирными делами, он чаще скучал, а когда собирался в поход, испытывал пьянящий подъем необыкновенной силы. Поэтому, если уж дело доходило до войны, он брался за работу с великой охотой, а холодок страха в груди только раззадоривал его. Относясь с уважением к известным воззрениям Лигура, Божественный всё же чаще повторял о военной стратегии всего одну знаменитую фразу: Преврати бедствия в выгоды.

Соединившись с Лигуром, Алеклия, легко преодолев долгий путь, остался очень доволен проложенными дорогами и их охранением. Он привел с собой необыкновенной величины обоз с огромным количеством снаряжения и припасов и дал невиданный по размаху пир, который длился несколько дней и чередовался с массовыми состязаниями и моленьями. Потом он провел маневры и, наконец, приказал армии выдвигаться и сам вместе с Белой либерой присоединился к авангарду.

Вскоре на его пути встал небольшой, но хорошо защищенный иргамовский город. Алеклия хотя и торопился, но, не желая оставлять за спиной враждебные силы, приступил к его осаде, очень быстро возведя вокруг города невиданной мощи укрепления. Не прошло и трех дней, как в шатер Божественного, занимавшегося в это время онисами из Грономфы, явились переговорщики, которых направили горожане. Увидев Инфекта Авидронии, посланцы очень удивились и стушевались, и только чуть погодя один из них, самый храбрый, вышел вперед и сказал, заикаясь от страха, что на стенах города сейчас находятся семьдесят тысяч защитников, готовых к бою. И это не считая женщин и детей, которые в случае крайней опасности, несомненно, примут участие в обороне города. Так что все до одного горожане готовы драться и, если потребуется, умереть!

— Значит, вы все умрете, — не поднимая головы и не отрывая взгляда от свитков, безразлично ответил Алеклия. Переговорщики насупленно замолчали, однако смельчак продолжил свою речь, упирая прежде всего на то, что город штурмовать невозможно. Еще хорошо, что, разволновавшись, он позабыл едва ли не все заранее приготовленные доводы и не отнял у правителя слишком много времени.

— У нас еды на десять лет! — закончил он.

— Значит, вы умрете на одиннадцатый год, — продолжая заниматься государственными делами, отвечал Алеклия.