Шериф
Шрифт:
– А вон, – кивнула головой Тасья, указывая на приближающегося зигзагообразной походкой гнома.
– Все! С меня хватит! – покачиваясь и удерживая клок ткани в руке, сипло проорал бородатый, заметив на себе взгляды.
– Но ведь все получилось? – извиняющимся тоном спросила Тасья.
– Что получилось? Рыбачить птицу на гнома драконьим хвостом?! – Гном тоже не удержался на ногах и рухнул в траву. – Вы все сумасшедшие! Один я нормальный!
– Извини, – сказал за всех Джо, – хочешь, я дам тебе молот? На два дня.
Из травы донесся тяжкий вздох
– И дракона на день.
Вздох сменился стоном.
– И сможешь первым выбрать вещь с рейда.
Стон сменился задумчивым молчанием.
– Ладно, нет так нет, – махнул рукой Лоренс.
– И тут я понял, что абсолютно здоров! – поднялся с травы бодрый гном и затопал к остальной группе.
– Узел развязался, да? – Тасья указала на тряпку в руках Эбера.
– Узел отличный, но сам пояс порвался, – довольно присел рядом гном, поглядывая на обед Арчибальда. – А когда нам дадут награду?
– После выхода обратно, – меланхолично пожал плечами Лео.
– Так чего мы ждем?
Тасья посмотрела на Джо, дождалась кивка и притронулась к диадеме.
– Запускаю механизм завершения рейда.
Вновь день обернулся ослепительной вспышкой, кутая героев белоснежной простыней. И вновь сияние опало, обратив белый цвет в привычную зелено-синюю гамму сада за Домом шерифа, – будто и не уходили они отсюда. Правда, было в нынешнем окружении весьма значительное отличие.
На пространстве, заросшем цветами и высокой травой, двумя зелеными пятнами выделялись настоящие коконы из зеленой лозы, прочно, но бережно опутывающие единорога и быка. Впрочем, звери явно не протестовали – хотя бы потому, что меланхолично пережевывали те части лиан, что были у лица, и задумчиво смотрели в небо, сойдясь друг с другом на мысли, что у их хозяев точно все не как у людей.
Но не это поразило усталых героев и окатило их самыми разнообразными эмоциями – от настороженности до волны искреннего восторга.
Рядом с двумя коконами возвышалось широкое, с узловатыми руками-ветвями, древо, замершее на прихотливо увитых корневищах-ногах. На морщинистой коре выделялись два глубоких глаза-дупла, косая трещина чуть ниже вполне сошла бы за рот, а зелень молодых листьев на вершине – за волосы. Левая его рука-ветвь удерживала две выходящие из него лианы, которые опутывали травоядных питомцев. В правой же был зажат крест, что служил опорой деревцу все это время, ныне увитый молодой зеленью. Древо дрогнуло, словно отмирая от спячки, и качнулось в сторону друзей. Правая рука древа-меллорна грозно поднялась вверх, сжимая крест, демонстрируя силу и готовность сражаться.
– Верую! – рухнул на колени гном.
Всего лишь несколько шагов по широкому проспекту отделяли чинный и спокойный Петербург от настоящего шоу. Волна шума и суеты, разговоров и песен на неизвестном языке, рева диких животных казалась немыслимой в спальном квартале. И тем не менее достаточно было пройти еще десяток метров, чтобы наткнуться на заграждения с запретительными знаками, извинениями перед жильцами и крупными табличками на русском,
Виктор Викторович до последнего не верил в происходящее. Более того – после третьего панического звонка попросту выключил сотовый, не желая слушать явный бред подчиненных. И тем не менее все то сумасшествие, которое описывали его подчиненные, существовало на самом деле: пело, плясало, потрясало металлом на кожаных куртках, утирало пиво с роскошных усов и бород, рычало двигателями «Харлеев», щелкало пластиком защитных масок спецназа, фыркало рациями и не желало уходить из-под окон, где должен был чинно и мирно жить студент из Минска.
Майор с явным трудом пробился через толпу зевак, кое-как доказал охране, что удостоверение всамделишное, затем обходным путем добрался до штабного фургона, дважды перепутав его с фургонами киносъемки, за что один раз чуть не отхватил. Проблема с ориентированием была вызвана вполне приземленной причиной – за каких-то два дня классический грузовик изрисовали сверху донизу, да так, что сейчас он куда привычнее смотрелся бы на жарких индийских улицах, но никак не в дождливом Питере.
Виктор с тяжелым настроением постучал в дверь. Былой гнев и желание разнести все и всех как-то унялись, оставив место странной меланхолии пополам с недобрым предчувствием, ибо за результат миссии в итоге отвечать должен был он, а значит, следовало срочно выходить из ситуации.
– Докладывайте обстановку, – сухо приказал он, закрываясь тяжелой дверью от гомона и криков.
На него испуганно смотрел единственный оператор, нервно теребя гарнитуру. Остальные четыре места пустовали, своим видом пробуждая новую волну гнева.
– Товарищ майор! – звонко поприветствовал юный женский голос со спины. – За время дежурства происшествий не случилось!
Виктор медленно повернулся к юной красавице, заглянул за ее спину, надеясь увидеть еще троих человек, не обнаружил и с досадой махнул рукой, обозначая команду вольно.
– Где все?
– Четверо в городской больнице с переломами челюсти и ребер, один с воспалением легких, двое на задании в виртуальной Вселенной, но не выходят на связь. Дежурим сокращенными составами в связи с недостатком сотрудников, – четко отрапортовала девушка.
– Потери – хуже боевых, – мрачно констатировал майор, до сего момента не до конца веривший в тот бред, который ему докладывали. И тем не менее от реальности деться было некуда. – Так, а что за цирк на улице? Почему не разогнали?
– Дело в том, что первую схватку, вызванную безусловным непониманием наших специалистов и байкерского клуба, заснял индийский оператор и…
– Короче.
– В общем, ему так понравилось, что он нанял байкеров, массовку и переехал снимать сюда, – грустно поведала подчиненная. – У них все разрешения есть, я проверяла. Жильцы тоже не против.
– То есть начнем разгонять – получим международный скандал, – с прежней обреченностью поведал Виктор. – Так, а что там про ту личность, которая подселилась к наблюдаемому лицу?