Шерлок Холмс и болгарский кодекс (сборник)
Шрифт:
– Мои дорогие гости, вашим водителем буду я, – радостно объявил принц, натягивая перчатки с крагами. – Цель нашего путешествия – знаменитая Красная церковь недалеко от города Перуштица. – Он понизил голос. – На самом деле я назову пункт нашего назначения, только когда мы покинем город.
Принц вручил нам элегантные соломенные шляпы, которые как нельзя лучше подходили для путешествия.
Машина сорвалась с места, и наше путешествие началось. Мимо нас за окном автомобиля мелькали витрины парикмахерских, мануфактурных и галантерейных лавок. Не привлекая особого внимания, мы промчались мимо текстильных фабрик, где вырабатывали парусину и грубое полотно.
Паровой
Кавалеристы в серебристо-синих мундирах, отдыхавшие в тени старых городских стен, вскочили, гремя шпорами, чтобы отсалютовать нашему водителю винтовками с примкнутыми штыками.
Проезжая вдоль городской стены, принц неожиданно обернулся к нам:
– Джентльмены, мы направляемся на северо-восток, к монастырскому подворью в Иванове, в долине реки Русенски-Лом.
Через несколько минут мы оказались в очень странном, несколько мрачноватом месте, совсем не похожем на зеленый и плодородный Суссекс, где Холмс собирался разводить пчел.
Справа от нас, на крутой скале, среди безмолвных в своем одиночестве гор возвышались мощные стены монастыря, которые, как гласит история, не раз выдерживали ожесточенные атаки турок.
Спустя час или около того брусчатка перешла в неровную проселочную дорогу. Шипение двигателя стало более отчетливым. Вдоль проселка попадались одиночные деревянные двухэтажные домики, с амбарами на первом этаже. Теперь возле человеческого жилища стояли уже не дикие груши, вишни и яблони, а сосны. Ощущение заброшенности становилось все более гнетущим. Правда, оно несколько смягчалось зрелищем разнаряженных лошадей, украшенных синими бусами, бубенчиками и амулетами.
– Я вижу, эта дикая пустыня наводит на вас страх, – сказал принц, как будто прочитав мои мысли, – но болгары, подобно мне, предпочитают селиться среди голых скал, а не в плодородных долинах и питаться плодами дичков и черствым хлебом, лишь бы не пресмыкаться перед завоевателями. Вон там, – он показал на вздымающуюся вдали грозную вершину, – похоронен Василь Лечков, болгарский борислав, великий воин. Он сражался, держа в одной руке крест, а в другой – меч, и погиб от рук оттоманских турок, срубив перед тем пятнадцать голов. Согласно преданию, его люди играли ими в кегли. – Немного подумав, принц добавил: – Хотя, как я понимаю, для этого больше подошли бы черепа французов: они более округлые.
Проехав еще несколько миль, принц заговорил с нами снова:
– Горы способны возбуждать в людях не только страх, но и алчность. Здесь видимо-невидимо топазов, аметистов, горного хрусталя, яшмы.
И снова установилось молчание. Затем он сказал:
– Вы, наверное, знаете, что я вдовец. Моя жена умерла в прошлом году, через сутки после рождения нашего четвертого ребенка.
– Принцесса, наверное, была очень молода, – отозвался я сочувственно.
– Не так чтобы очень. Ей было двадцать девять. Я похоронил ее в католическом соборе Святого Людовика в Пловдиве.
В своей обычной, прямой манере Холмс спросил:
– Вы тоже будете там погребены, когда придет ваше время?
– Я рассчитываю упокоиться в церкви Сорока Великомучеников, в Велико-Тырнове. В такой же величественной гробнице,
Однако прежде я должен подумать о вступлении в новый брак. Сэр Пендерел, как и многие другие, поведает вам о том, что охота на лисицу уже началась. Моя дорогая матушка, Клементина Орлеанская, никогда не забывает о том, что она дочь Луи-Филиппа, короля Франции. Вы должны обязательно встретиться с ней после ее возвращения из Кобурга вместе с моими детьми. С недостойной поспешностью она готовит мою грядущую свадьбу. Придумала даже диадему для моей невесты, украшенную геральдической лилией французских королей и, естественно, изображениями минаретов, башенок и колоколен. Что касается моего свадебного венца, то матушка освятила его в Лурде [21] . Он изготовлен из чеканного золота, украшен драгоценными камнями и может соперничать с короной русского царя. – Принц оглянулся и бросил через плечо: – Дело за малым: осталось найти невесту.
21
Французский город Лурд стал местом религиозного паломничества после того, как католическая церковь признала, что здесь четырнадцатилетней Бернадетте Субиру (позднее канонизированной под именем святой Бернадетты) в 1858 году являлась Божья Матерь.
– Неужели это составляет проблему для такой богатой и влиятельной персоны, как вы? – усомнился я. – Наверное, это всего лишь вопрос времени. Ведь вы должны соблюдать траур после смерти жены, не так ли?
Ответом мне был зловещий смех.
– Вопрос времени, вы говорите? Хотелось бы в это верить. Вот только женщин с положением такой брак не прельщает. Что он может дать? Вспомните, что случилось с австрийской императрицей Елизаветой два года назад в Женеве. Какой-то анархист заколол ее заточкой.
Ночь быстро приближалась. Было уже почти совсем темно, когда мы увидели впереди огромное подворье. На небе показался большой полумесяц. Наш «Лифу» остановился у ворот Казанлыкского монастыря, окруженного горами. Именно здесь нас ожидал ночлег. Монахини принесли нам кофе, маленькие розетки с вареньем из лепестков роз и воду в стаканах. Самые молодые из них уступили нам свои кельи.
Принц долго гулял пешком и вернулся отдохнувшим с несколькими экземплярами редких растений, которые он выкопал в наступающей темноте для своего ботанического сада в Софии.
Мать-настоятельница, смуглая пожилая женщина из крестьянской семьи, предложила нам оставить подношения у чудотворной иконы Святой Троицы, прежде чем проводила нас через внутренний мощенный камнем дворик к месту ночлега. Принц велел нам выйти к завтраку в шесть часов утра, чтобы снова отправиться в дорогу. Нас ждал заключительный этап пути.
Я спал урывками. В голове моей мелькали какие-то диковинные образы, картины и искаженные лица. Судьба занесла нас в землю столь враждебную, безжизненную и мрачную, что мне вспомнился Афганистан, где я воевал когда-то. В ту пору кровь быстрее текла в моих жилах. На меня нахлынули воспоминания. Я отчетливо увидел скалы и блеск винтовок во время страшного боя.