Шерлок Холмс и Дело о крысе
Шрифт:
Четверо мужчин вынесли на сооружённых наспех носилках тело пантеры. Страшные когтистые лапы безжизненно свешивались вниз, мёртвые черты зверя казались невинными, почти кукольными. Несколько поотстав, по влажной лужайке нетвёрдым шагом ступала баронесса — лицо напряжено, залито слезами, но совершенно неподвижно в свете луны.
Паркер и двое его подручных взялись за рытьё могилы. Пока они трудились, все стояли в молчании. Наконец тело хищницы опустили в неглубокую яму. Баронесса упала рядом на колени, прошептала по-венгерски несколько слов — они отчётливо прозвучали в тихом ночном воздухе. Её стройное тело содрогалось от рыданий,
Яму стали закидывать землёй, а баронесса, жестом отодвинув Карсуэла, воздела руки к небесам — крепко сжатые тёмные кулаки обрисовались на фоне тёмной синевы. Она что-то выкрикнула на родном языке. Я не понял её слов, но то явно была клятва отмщения, а не вопль скорби. В голосе её звучали ярость и неистовство, и когда он прозвенел в полночной тиши, волосы у меня на голове встали дыбом. Я понимал: теперь мне лучше умереть самой страшной смертью, чем вновь попасть в когти к этой даме.
А потом траурная процессия, в том числе и баронесса, вернулась в дом. Примерно через полчаса он погрузился в непроглядную тьму. Пора двигаться, сказал я себе, и лучше бы в этом преуспеть. Второго шанса нам никто не даст. Холмс всё ещё пребывал в забытьи. Время от времени он негромко всхрапывал, но слышно это было лишь вблизи. Настало время действовать. После всех событий этого вечера я уже понял, что риск оправдывает себя. Я оставил Холмса лежать под рододендроном и отправился искать конюшню.
Пригибаясь к земле, я перебежал через лужайку и обошёл дом с задней стороны. Луна по-прежнему сияла в безоблачном небе, что было мне на руку — как, впрочем, и любому, кто мог следить за мной изнутри. Поняв это, я постарался по возможности держаться в тени. Наконец я оказался у шестифутовой стены, в центре которой находилась деревянная решётчатая дверь. Сквозь ромбовидные отверстия я разглядел двор. Там стоял экипаж, в котором накануне вечером Холмс привёз меня в Кресент-лодж. Он был распряжён, однако я сообразил, что стойло должно находиться неподалёку. Удача, похоже, продолжала мне сопутствовать: вот и средство для побега. Однако я понимал: где конюшня, там и конюхи. Я не мог знать, приказали ли кому-то из них сторожить лошадей ночью, но одна эта мысль удвоила мою бдительность.
При первом же прикосновении дверь, к моей радости, распахнулась. Прикрыв её за собой, я крадучись пересёк двор и осмотрел с расстояния окружавшие его постройки. Ни одна из них не походила на конюшню. Я подобрался поближе, вслушался. Воздух был неподвижен, ни звука. А потом где-то вдалеке, в деревне, пробили часы: два удара. Я не двигался, пока тоскливый звук окончательно не умолк. Стоя в тени, я бросил взгляд на самую дальнюю постройку и вроде как разглядел там проблеск света. Здание было приземистое, с низко нависшей крышей и одиноким грязным окном.
Скорчившись, я подобрался к этому окну и, приподняв голову чуть выше уровня подоконника, заглянул сквозь перепачканное стекло внутрь. Действительно, в комнате горел свет. С крюка на стене свисала масляная лампа, отбрасывая круг тусклого света. Я будто бы смотрел сквозь желтоватый туман. Под лампой сидел на табуретке какой-то тип. Он курил глиняную трубку, свисавшую изо рта, и лениво читал газету. У ног его валялись четыре пустые бутылки из-под эля. За спиной у него, во мраке, переминались с ноги на ногу и пофыркивали две
Я вспомнил, сколь многое уже преодолел за счёт бесшабашности и решительности. Если я хочу выбраться из этого кошмарного места и вытащить Холмса, нужно продолжать в том же духе. Я осмотрелся в поисках оружия и тут же его отыскал. Рядом стояла пустая полусгнившая бочка. Я без труда вырвал из неё одну доску и взмахнул ею на пробу. Доска была мягкой и гибкой, однако годилась для того, чтобы оглушить человека ударом по макушке. Набрав горсть гальки, я швырнул её в стену конюшни, а потом прижался к стене и стал ждать.
Через миг я услышал, как конюх протирает стекло. Он явно решил выглянуть наружу и отыскать источник звука.
— Робин, это ты, гад? Ты, Робин? — проскрипел он.
Я пробормотал нечто неразборчивое. Дверь медленно отворилась, конюх вывалился во двор.
— Где ты, подлюка? — осведомился он, язык его заплетался от выпитого.
Когда он обернулся к экипажу, я огрел его доской, не вкладывая в удар особой силы: мне всего лишь нужно было его оглушить. Сдавленно вскрикнув, он упал на колени, а потом пробормотал:
— Ты чего это, Робин?
А после рухнул ничком на булыжник. Быстренько проверив пульс, я убедился, что он жив.
Больше тратить времени на пьянчужку я не стал — вывел лошадь из стойла и как можно быстрее впряг в экипаж. А потом помчался обратно в сад, туда, где по-прежнему спал Холмс. Снова взвалив его на плечи, я доковылял до экипажа и отчаянным усилием закинул Холмса внутрь, на сиденье. Он пошевелился и приоткрыл глаза, зрачки его завращались — того и гляди очухается. Но этого не случилось, веки вновь смежились, а дыхание сделалось сонным, размеренным.
Я опустил шторки, запер дверцу экипажа и не без трепета повёл лошадь к фасаду здания. С булыжника мы ступили на гравий, каждый скрип и потрескивание, каждый шорох гравия под колёсами отзывались у меня в мозгу. Я положил руку на морду лошади, чтобы она не заржала, и посмотрел на здание, ярко освещённое луной: тёмные блестящие окна таращились на меня, точно злобные глаза соглядатаев. Я остро ощущал свою уязвимость, пока вёл лошадь мимо ступеней, поднимающихся к входной двери, а потом — к широкой подъездной дорожке, в конце которой заметил мощные железные ворота. Через них я проезжал всего несколько часов назад. А казалось, минула целая жизнь.
Ворота мерцали в белёсом свете, точно мираж. Они вели к свободе. Стоит миновать этот рубеж, переплетение железных прутьев, и шансы на успех возрастут многократно. Но не ранее.
Приблизившись к воротам, я оглянулся на дом. Его окружали благословенная тьма и тишина. Пока что нас не обнаружили. А потом сердце моё упало. Я увидел, что центральная часть ворот опутана толстой железной цепью, а на ней висит мощный замок. Ворота заперты. Что теперь делать?
Я лихорадочно перебирал все возможности. Если не удастся выехать за ворота, бежать придётся пешком. А какие ещё есть варианты? Распрячь лошадь, привести сюда через сад, попробовать забросить на неё Холмса и заставить её перескочить через ограду, как вьючного мула, обременённого поклажей? Этот путь казался равно опасным и абсурдным. Кроме того, он требовал времени, которое стремительно утекало сквозь пальцы. Я понятия не имел, скоро ли конюх очнётся и поднимет тревогу. Ещё я понимал, что искать другие ворота бессмысленно, это тоже дело небыстрое и вряд ли сулящее успех.