Шерлок Холмс и десять негритят
Шрифт:
— Следующий! — громко сказал Гудвин, но его одернули. Пользуясь проявленным к нему снисхождением, отец Браун долго вещал о первородном грехе и бессмертии души.
— Помолимся, братья и сестры, ибо Дьявол нас искушает. Но молитвою своею приблизимся мы к Господу нашему, и он простит нас и отпустит нам все грехи наши. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь!
Каттани ревел, не переставая. Холмс был уже весь мокрый от его слез.
— Мафия не дремлет, — в который раз твердил ему в ухо комиссар. — А моя дочь между тем спит с кем
— Успокойте его, Ватсон, — со вздохом сказал Холмс, утерев непрошеную слезу.
Марлоу и Гудвин заученным приемом заломили Каттани руки за спину, хоть тот и не думал сопротивляться. Доктор Ватсон подошел к нему с горькой пилюлей. Коррадо принял ее как должное. И вот уже заплаканный итальянец лежал на диване неподалеку от инспектора Жюва, безмятежно дремавшего в кресле.
Остальные, помолясь вместе с отцом Брауном, терпеливо дожидались следующего выступления.
Огюст Дюпен долго не мог начать. Сперва он наблюдал, как укладывают Каттани, потом у него в горле застрял ком.
— Томас, я бы не отказался от мартини, — сказал он дворецкому.
Глава 14.
Коварный мальчик
На серебряном подносе Дюпену был преподнесен бокал мартини.
Приподняв его, Дюпен долго разглядывал содержимое бокала. В его глазах, казавшимися за стеклами очков темно-зелеными, бродили умные мысли, выстраиваясь в строгую логическую цепочку.
Так и не сделав ни глотка, Дюпен сказал:
— Я настаиваю на том, что убийство на улице Морг совершила эта гнусная обезьяна.
— Не надо на меня так смотреть, — попросил Марлоу. — Я очень обидчив.
— Простите, месье, мой взгляд зацепился за вас совершенно случайно.
— Посмотрите лучше на Деллу Стрит. Девочка старательно записывает каждое ваше слово.
Адвокат Мейсон вздрогнул.
— Кстати, мистер Дюпен, — поспешно сказал он, чтобы отвлечь внимание от своей секретарши, — какой породы была обезьяна, о которой вы никак не можете забыть?
— А какую вы имеете в виду? Которая сбежала из зоопарка?
— Нет, ту, которая вам так напакостила на улице Морг.
— Она напакостила вовсе не мне, а двум несчастным женщинам, которых разодрала в клочья… Впрочем, сути дела это не меняет… Отвечаю вам, месье Мейсон. Это был бурый орангутанг с Ост-Индийских островов.
— А та обезьяна, о которой говорилось в полученном вами письме?
— К сожалению, там не было указано.
— Я бы предпочел, чтобы это была горилла, — скромно произнес Мейсон.
— О шеф, — воскликнула Делла, — с гориллой вы справитесь одной левой!
— После того, как она оторвет ему правую, — сказал Гудвин.
— Что-то давно не было слышно ваших острот, сэр, — холодно заметил Мейсон.
Гудвин широко осклабился.
— Кто виноват, маэстро, что у вас проблемы со слухом.
Адвокат мгновенно повернулся к своей секретарше.
— Вот вам пример
— Бедняга прокурор, — сказал Гудвин, — у него, должно быть, очень плоское лицо.
— Такое же плоское, как твои шутки, приятель, — заявил Филип Марлоу.
Гудвин с интересом смерил его цепким взглядом. Мысленно прикинув, у кого из них под пиджаком больше мускулов, он рассудил в свою пользу.
— Возьмите свои слова обратно, Филип, — проговорил он несколько развязным тоном, — если не хотите, чтобы ваше лицо стало смахивать на прокурорское.
— Да разве я против? — улыбнулся Марлоу.
— Восхитительно! Классно! — бормотал Мейсон, внимая их пикировке. — Пишите, Делла, пишите. Я буду не я, если не забью прокурора этими цитатами до полусмерти.
— Прошу всех, кроме мистера Дюпена, немедленно умолкнуть! — прогремела мисс Марпл, застучав спицами по подлокотнику своего кресла. — Нашли время упражняться в остроумии, голубчики!
Все разговоры разом стихли.
— Позвольте начать издалека, господа, — попросил Дюпен, небрежно покачивая в руке бокалом с нетронутым мартини.
— Мы вас внимательно слушаем, сэр, — сказал Холмс, раскуривая трубку.
— Как-то раз я заинтересовался мальчиками…
Холмс немедленно оторвался от трубки и уставился на Дюпена.
— О-о, вас интересуют мальчики?
— Мм… На самом деле меня привлекла игра, в которую они играли: один зажимает в кулаке несколько камешков, другой должен угадать, четное ли их количество. Один из мальчиков обыгрывал всех своих соперников.
— Вас он тоже обыграл?
— Нет. Я не стал искушать судьбу… Разумеется, этот вундеркинд строил свои догадки на каких-то принципах, и они заключались в том, что он внимательно следил за своим противником и правильно оценивал степень его хитрости. — Дюпен поставил бокал с мартини на стол. Слушателей убаюкивала его четкая дикция и спокойный тон. — Например, если заведомо глупый противник поднимет кулак и спрашивает… и спрашивает…
— Который час, — подсказал, зевая, Гудвин.
— Нет. «Чет или нечет?» — он спрашивает. Тогда мой мальчик…
— «Ваш» мальчик? — со снисходительной улыбкой переспросил Холмс.
— Ну, в смысле вундеркинд, о котором идет речь. Извольте не перебивать меня, месье.
— Изволю, а чего ж… — Холмс с трудом подавил зевок. — Продолжайте, пожалуйста, сэр.
— Так вот, мой мальчик отвечает «нечет» и проигрывает. Однако в следующей попытке он выигрывает, потому что говорит себе: «Этот дурак взял в прошлый раз четное количество камешков и, конечно, думает, что отлично схитрит, если теперь возьмет нечетное количество. Поэтому я опять скажу — нечет!» Он говорит «нечет!» и выигрывает. Но, в сущности говоря, что это такое?