Шерлок Холмс и Сердце Азии
Шрифт:
– Безусловно, театр императрицы Марии Александровны просто замечателен.
– А поедемте посмотрим, что там сегодня. Далеко это?
– Нет, совсем недалеко.
В Мариинском театре давали «Орлеанскую деву» господина Чайковского.
– Хорош ли этот Чайковский? – спросил Симс. – Я, кажется, что-то о нем слышал.
– О да, это наш новый музыкальный гений.
Заново отстроенный при непосредственном руководстве недавно почившей императрицы, обожавшей музыку, главный императорский театр поражал воображение размерами и убранством. Симс, хоть я и подозревал
Мы заняли места в левой стороне партера. Оттуда мне было хорошо видно, как после увертюры открылись двери великокняжеской ложи и вошла герцогиня Эдинбургская в сопровождении двух дам, одной из которых была Натали Оболенская, приятельница Юлии Федоровны. Через некоторое время двери отворились вновь, и к дамам присоединился мужчина. Было темно, и сначала я разглядел лишь черные плечи смокинга и белую манишку, но потом заметил сверкание стекол, очевидно, это был театральный бинокль. Лишь спустя пару минут я осознал, что из великокняжеской ложи сцену видно как на ладони и оптика там бессмысленна. Я направил свой бинокль на спутника герцогини, и наши взгляды встретились. Стекла создали иллюзию, как будто глаз неизвестного с холодным интересом изучал меня, находясь на расстоянии вытянутой руки. Это было странно. Я не выдержал этого взгляда и отвел бинокль. Вскоре музыка увлекла меня, я забыл обо всем. Когда в антракте я посмотрел в ложу герцогини, мужчины уже не было. Он больше не появился.
– Необычный новый стиль, – прокомментировал Симс по окончании спектакля. – То ли опера, то ли симфония. Но скрипки звучали божественно. Благодарю вас, Болотов, удовольствие я получил отменное.
Я проводил Симса до отеля. Там нас встретил взволнованный портье:
– Господа, вам несколько раз телефонировали из Зимнего дворца. Соблаговолите подождать здесь, я вызову номер министра двора.
Мы повиновались.
Говорил со мной лично министр:
– Болотов, вам с мистером Симсом надлежит срочно прибыть во дворец.
– Что-то случилось?
– Скоропостижно скончалась фрейлина Алексеева. Вы с Симсом последние, кто имел с нею продолжительное общение. Здесь обер-полицмейстер и начальник дворцовой полиции, мы должны немедленно с вами поговорить.
– Конечно, разумеется, мы сейчас будем.
Я передал слова министра Симсу. Тот задумчиво нахмурился.
– Мне нужен крепкий табак, – сказал он.
– Мы найдем его в роте инвалидов, – заверил я его.
На этот раз Зимний дворец показался мне зловещим, а цвет его стен – венозно-кровавым. Мне было непередаваемо грустно, я с трудом сдерживал слезы. Юлия Федоровна произвела на меня неизгладимое впечатление. Слушая оперу, я даже прикидывал, есть ли у меня шансы на согласие, если я попрошу ее руки, несколько ее движений и странных взглядов наводили на мысль о том, что, может быть, и есть. И вот теперь она – хладный труп. Бедная милая прекрасная Жюли…
Пустые коридоры дворца были бесконечными. Со всех сторон прилетали холодящие душу сквозняки. Призрачные тени клубились в углах. Наступил самый темный час белой ночи.
Воронцов-Дашков,
– О чем вы разговаривали? – стал задавать вопросы обер-полицмейстер.
– О дворце, его устройстве и службах.
– Какой-то личный разговор был?
– Нет, никаких личных тем, – быстро ответил я и понял, что, наверное, соврал. Симс не вмешивался.
– Как она себя вела?
– Нам трудно судить, мы встретились с фрейлиной впервые. Но в целом мы не заметили ничего необычного.
– Как ее нашли? – начал в свою очередь расспрашивать Симс.
– Она лежала у себя в гостиной на диване. Никаких повреждений, никакого насилия. Если она отравилась, то сама. Но фрейлина всегда отличалась спокойствием и рассудительностью. И все в один голос говорят то же, что и вы, – вела себя она совершенно обыкновенно. Никакой записки найдено тоже не было, – пояснил начальник дворцовой полиции.
– Вы позволите осмотреть тело? – спросил Симс.
Министр и полицейские переглянулись.
– Мы об этом и хотели вас просить, – сказал Воронцов-Дашков.
Тело несчастной фрейлины Алексеевой находилось там, где было найдено, – на диване, на котором мы сидели всего несколько часов назад.
Симс обвел цепким взглядом комнату. Затем подошел к распростертому на диване телу, наклонился и, как мне показалось, понюхал губы покойницы. Потом он пристально посмотрел на ее губы, снова понюхал и снова посмотрел.
– Что сказал придворный медик?
– Мертва, больше ничего конкретного, – ответил начальник дворцовой полиции.
Симс стремительно направился в приоткрытую дверь спальни. Все пошли за ним. Он остановился у туалетного столика, где стояли баночки, коробочки, бутылочки – все то, что необходимо женщинам. Симс открывал эти баночки одну за другой, нюхал, закрывал и ставил на место. Не остановившись ни на чем, вышел из спальни.
Он подошел к Юлии Федоровне, взял ее за руку и долго держал за то место, где считают пульс.
– Загадочное происшествие, – пробормотал министр двора.
– Можно узнать, получала ли фрейлина сегодня днем почту? – обратился Симс с вопросом к официальным лицам.
Начальник дворцовой полиции послал помощника справиться об этом.
– Да, фрейлина Алексеева получала корреспонденцию, но от кого и откуда, письмоводитель не обратил внимания, – доложил помощник, вернувшись.
– Болотов, я не читаю по-русски, просмотрите бумаги в ее секретере, нет ли там чего-то, что пролило бы свет на все это.
Я открыл секретер, свежеполученное письмо лежало на видном месте среди счетов от модистки и французских записок от других фрейлин. Письмо было из деревни от бабушки, княгини Трубецкой, которая писала об ужасном происшествии, случившемся по соседству. Любовница предводителя уездного дворянства, бросившая в Петербурге мужа-министра и злоупотреблявшая морфием, кинулась под поезд железной дороги. «О времена! О нравы!» – восклицала добрая старушка и предостерегала внучку от коварства мужчин и низменных желаний.