Шерлок Холмс и железнодорожный маньяк
Шрифт:
– Кошмар! – ужаснулся Рэдли. – Но почему это повторилось прошлой ночью?
– Потому что наркосмола еще не полностью испарилась и потому что малая скорость локомотива привела к уменьшению тяги и к тому, что ослабленные пары наркотика с большей легкостью концентрировались в кабине. Ни Ватсон, ни я, высунувшись наружу, не подверглись воздействию. Правда, Ватсон, повернувшись, надышался-таки отравленного дыма, я же был защищен шарфом, которым ранее замотал лицо от ветра. Как я уже говорил, господа, прошлой ночью чуть не разыгралась еще одна трагедия, потому что я вопреки самому себе теоретизировал, опережая факты и утверждая, что преступление в этом случае не является объяснением.
– Кто способен
– Чтобы установить имя преступника, я предлагаю мистеру Рэдли обратиться в местную полицию, дабы выяснить, вместе с хозяйкой нашей гостиницы в Тэмпл-Коумбе, какого числа к ней явился тот астроном. Если это, как я полагаю, произошло 30 июня, то наиболее точное описание этого человека и есть то, что нам нужно. На вопрос «почему» отвечу лишь то, что безумную бойню устроили ради того, чтобы задержать плимутский экспресс. Поскольку доктор Ватсон отдохнул и, похоже, полностью пришел в себя, мы с ним отправимся в Лондон в надежде получить более развернутый ответ.
8
РАЗВЕРНУТЫЙ ОТВЕТ
По случаю отпуска я запер свой дом в Кенсингтоне, распустив на отдых немногочисленных домочадцев. Поэтому штаб-квартиру мы с Холмсом устроили в гостинице, неподалеку от вокзала Ватерлоо. По приезде вечером того же дня мы отправились отсюда на Пэл-Мэл в клуб «Диоген».
Я уже где-то приводил описание этого самого необычного в Лондоне клуба, отличающегося суровым и непреложным правилом, согласно которому в его стенах нельзя ни с кем разговаривать. Старший брат моего друга, Майкрофт Холмс, будучи одним из основателей клуба, теперь ежевечерне наслаждался привилегией, которую он и его коллеги себе создали. О самом Майкрофте я толком ничего не знал и основывался только на том, что мне говорил Холмс, – брат его якобы занимает очень высокий пост; во всяком случае, Шерлок утверждал, что полномочия и сфера влияния Майкрофта столь велики, что при определенных обстоятельствах он, по сути дела, и играет роль правительства. Я, правда, не припоминаю, чтобы когда-нибудь встречал его имя в газетах. То, что такой облеченный властью человек неизвестен широкой публике, свидетельствует не только об осторожности, с которой в этой стране обращаются с государственными делами, но также и о его собственном «модус вивенди». Он жил в апартаментах на Пэл-Мэл, в двух шагах от своего любимого клуба, а его рабочий стол находился в Сент-Джеймсском дворце [2] , немногим дальше. Между этими тремя пунктами он перемещался с постоянством планеты, движущейся по своей орбите, и только чудовищное потрясение могло сбить его с курса. Холмс утверждал, что Майкрофт в интеллектуальном отношении намного превосходит его самого, а скрытое от посторонних глаз существование брата продиктовано только леностью.
2
Сент-Джеймс – бывшая королевская резиденция в Лондоне.
Швейцар клуба «Диоген» провел нас в комнату для гостей, единственную во всем помещении комнату, где разрешено разговаривать, и мы застыли у окна, выходящего на Пэл-Мэл, в ожидании Майкрофта. Наконец дверь распахнулась и на пороге возникла высокая и плотная фигура. Несмотря на комплекцию, лицо его сохраняло некую резкость и тонкость черт младшего брата, но глаза были тусклыми, водянисто-серыми, совершенно лишенными силы и глубины глаз моего Друга.
– Добрый день, Шерлок, доктор Ватсон. Это всего лишь светский визит, или же ваше появление следует расценивать как «готовность к бою»?
– Уволь нас от своих шуточек, брат, – сказал Холмс, в то время как мы с Майкрофтом обменялись
– Догадываюсь, – откликнулся Майкрофт, доставая из кармана табакерку из черепахового панциря, – что после первой попытки отказаться ты не выдержал натиска моего друга Борроукли и согласился расследовать это дело с ночными экспрессами, которое так беспокоит его и все руководство компаний. Я прав?
– Конечно, – подтвердил Холмс.
– И каковы же твои успехи в разгадывании этой маленькой тайны? – поинтересовался Майкрофт, вдыхая аромат табака.
– Если ты подразумеваешь причины катастрофы плимутского экспресса, то я могу кое-что поведать. Однако, что касается личности преступника и мотивов его действий, я пока пребываю в полном неведении. Именно поэтому я и хочу с тобой проконсультироваться.
– Со мной?! – изумился Майкрофт, прикрыв нос большим красным платком. – С чего ты взял, что я могу быть тебе полезен?
– Сие препирательство недостойно нас обоих, – отрезал Холмс. – Мы слишком похожи по типу мышления, чтобы продолжать в том же духе. Именно ты послал ко мне Борроукли и его коллег. Более того, могу добавить, зная, что я вряд ли соглашусь принять участие, ты снабдил Борроукли своей запиской, тщательно составленной таким образом, чтобы она ни о чем не говорила Борроукли и в то же время ясно давала мне понять, что твое ведомство заинтересовано в этом деле. Разве это не так?
– И все-таки, Шерлок, – продолжил Майкрофт, пряча и табакерку, и носовой платок, – как ни прискорбны аварии на железной дороге, они не являются прерогативой моего ведомства. Я бы предположил, что это больше касается департамента торговли или, например, почтово-телеграфного управления.
Холмс схватил свою шляпу и сделал шаг к двери.
– В таком случае, ты не возражаешь, если я разрешу Юго-западной железнодорожной компании огласить мое заключение относительно плимутского экспресса?
Майкрофт шагнул ему навстречу:
– Не стоит так горячиться, брат! Посмотрим, возможно, я и помогу, но сначала поведай мне, что же ты обнаружил.
Мы сели, и Холмс изложил свою версию относительно крушения поезда. Правда, не упомянул о двух пропавших пассажирах. Майкрофт на протяжении всего рассказа не проронил ни слова.
– Итак, ты убедился, что катастрофа подстроена, и налицо состав преступления. Чем же я все-таки могу помочь? – спросил он наконец.
– В первую очередь раскрой взаимосвязь между правительством Его Величества и этим делом, не забыв упомянуть о себе.
– Вряд ли я вправе сделать это, – задумчиво ответил Майкрофт. – Не секрет, что по не зависящим от меня обстоятельствам мне стало известно нечто важное. Но эта тайна не только моя.
– Что ж, – обронил Холмс, – в прошлом ты был готов доверять Ватсону и мне свои собственные и чужие секреты. О какой же тайне идет речь, что теперь ты нам не доверяешь?
Майкрофт поднес руки к лицу и стал их разглядывать. После некоторой паузы он сказал:
– Речь идет о весьма деликатных международных переговорах, причем столь важных, что об этом знают всего несколько человек. Не будет преувеличением сказать, что от результата переговоров зависит мир в Европе, а может быть, и во всем мире.
Холмс вознамерился что-то сказать, но Майкрофт предостерегающе поднял руку:
– Впрочем, причина моего молчания в другом. Я никогда ни в малейшей степени не сомневался в вашем благоразумии и доброй воле, но я весьма озабочен вашей безопасностью. Вы видели, как легко и небрежно наши враги убирают десятки людей. Почему бы им столь же бестрепетно не расправиться с единицами, которые станут у них на пути? Хуже того, неизвестно, что они предпримут в отношении вас, полагая, что вы относитесь к числу посвященных?