Шерлок Холмс против Марса

Уэллман Мэнли У.

Торжественно произнеся все это, он с головой ушел в изучение громадной карты, и мне оставалось только распрощаться. Тем не менее, я представляю теперь читателю дополнительное сообщение — в надежде, что открытия моих выдающихся друзей будут полностью подтверждены содержащимися в нем новыми сведениями.

Я уже рассказывал о десятом дне «Войны миров», когда в окно нашей гостиной на Бейкер-стрит 221-6 вполз космический хищник, почти сразу же испустивший дух. Мы, все трое, склонились над тяжелым, тошнотворно пахнущим трупом. Захватчик недвижно лежал под окном — большое овальное тело с потускневшими мертвыми глазами и вялыми пучками конечностей по восемь щупальцев в каждом.

— Человечество выживет

и, возможно, докажет свое право царствовать на Земле, — загромыхал Челленджер, выставив вперед бороду. — Хотя самое мощное наше оружие оказалось бессильным, земные бактерии, согласно точному диагнозу доктора Уотсона, убивают этих существ.

Он присел на корточки и стал похож на гигантскую жабу.

— Тяжелый, — сказал профессор, пытаясь сдвинуть мертвого хищника с места. — Втроем, однако, мы сможем дотащить его до подвала.

Вместе, напрягая все силы, мы поволокли тело захватчика к двери и затем снесли по лестнице. Запах разложения не давал нам дышать. С большим трудом мы проволокли тяжелую тушу по еще одному лестничному пролету и очутились в подвале миссис Хадсон. Холмс зажег свечу. Мы разглядели выложенный плиткой пол с цементным резервуаром посередине — углубление имело девять футов в длину, четыре в ширину и около ярда в глубину.

— Здесь некогда находилась ковровая мастерская. В резервуаре красили нити и ткани, — сказал Холмс. — Что ж, опустим-ка наш образец. Осторожней, нельзя его повредить.

Мы нашли канат и с его помощью опустили вялую тушу хищника на дно резервуара. На улице мы увидели громадную боевую машину захватчика — она подпирала стену дома и перекрывала всю мостовую. Мы бросились к магазину Доламора. Челленджер выбил дверь одним мощным пинком альпийского ботинка. Оказавшись внутри, мы с Холмсом наполнили большие корзины бутылками бренди, виски и джина; Челленджер взвалил на огромное плечо бочонок с ромом вместимостью не менее двадцати галлонов. Мы вновь пересекли улицу и спустились в подвал. Там мы бережно обложили труп марсианина обломками плитки и кусками цемента и залили спиртным. Холмс чуть не застонал, когда я вылил на тушу хищника бутылку отборного шотландского виски. После нескольких походов в магазин Доламора марсианин оказался полностью залит жидкостью, представлявшей собою смесь превосходных напитков.

В сумерках мы наконец поднялись в квартиру и тщательно вымылись. На ужин был подан консервированный язык и отличные сливочные печенья; мне удалось вскипятить на нашей спиртовке кофейник. После еды мы с удовольствием принялись за бренди в сопровождении восхитительных сигар из запасов Холмса.

— Нам следовало бы оценить положение дел, — произнес Холмс. — Итак, мы знаем, что захватчики умирают от неизвестной болезни — и что они, как выясняется, не марсиане.

— Они дышат кислородом, тогда как в разреженной атмосфере Марса содержится лишь ничтожное количество данного элемента, — вновь пустился в рассуждения Челленджер. — Там, откуда они происходят, кислорода достаточно для дыхания. Кислород, как известно любому школьнику, есть необходимое условие для возникновения и поддержания органической жизни. Вспомним также, что из их промежуточного лагеря на Марсе было запущено всего лишь десять цилиндров, причем последний был отправлен еще до прибытия первого. Последний цилиндр, должно быть, упал минувшей ночью.

— В таком случае, у экипажа этого цилиндра, состоящего из пяти особей, не успела развиться болезнь, — предположил Холмс. — В ближайшие дни мы можем ожидать от них некоторых неприятностей.

— Мне кажется, особых неприятностей они не доставят, — сказал я. — Если у них нет естественной сопротивляемости, они очень быстро почувствуют губительное воздействие инфекции. Организм, не способный сопротивляться бактериям, вызывающим

болезнь и разложение, будет поражен. Вполне вероятно, что хищник, которого мы поймали, прибыл с последним цилиндром, тогда как прибывшие ранее уже погибли.

— Мои поздравления, Уотсон, — улыбнулся Холмс. — Помните, я нередко замечал, что дедуктивное мышление заразительно. Ваши медицинские умозаключения на редкость убедительны.

— Скорее банальны, — сказал Челленджер, глотнув бренди. — Доктор Уотсон приводит общеизвестные факты, усвоенные им в первые годы учебы на медицинском факультете. Меня радует, однако, что за нашим образчиком не последовали другие. Он решился на отчаянный поход в одиночку, пытаясь вернуть устройство междупланетной связи, что находится вон на том стуле.

Он махнул сигарой в сторону коробки, где покоился кристалл. Холмс поднялся на ноги и подошел к стулу. На его ястребиное лицо лег отблеск голубого сияния.

— Притушите-ка лампу, Уотсон, — сказал он. — Так, я вижу, если не ошибаюсь, рубку машины, которая находится за нашими окнами.

Он слегка наклонил голову, пытаясь разглядеть видение в кристалле.

— Там горит свет. Справа и слева расположены сложные приспособления с клавишами и рукоятками. Хорошо, Уотсон, можете прибавить свет.

Холмс снова уселся в кресло. Наша беседа продолжалась и незаметным образом привела нас к строению организма космического хищника. У меня имелись кое-какие познания в области сравнительной анатомии, профессор же рассуждал так, словно знал все на свете.

— Я вновь хотел бы высказаться в поддержку доктора Уотсона, предположившего, что данный организм — результат особого евгенического отбора, — важно заявил Челленджер, точно вручая мне медаль. — Как мы установили, эти существа представляют собой высоко организованное и в то же время упрощенное сочетание мозга и рук. В определенном смысле, их эволюция настолько же опередила человеческую, насколько человек опередил четвероногих животных, но во многом они рудиментарны. Они сохранили действенные легкие, оптические органы достаточно хорошо развиты, но пищеварительный тракт, по всей видимости, полностью отсутствует. В процессе питания они всасывают свежую кровь жертвы и та поступает в систему циркуляции.

— Что и приводит их к гибели, — вставил Холмс.

— На Земле это действительно их погубило, но только на Земле. Продолжим, однако. Мне не удалось пока определить, спят ли они, хотя глаза нашего экземпляра оснащены веками. Должен признаться, Холмс, вы с самого начала были правы: вероятно, их предки, жившие много тысячелетий назад, не слишком отличались от гуманоидов.

— А их разум? — спросил я.

— Воспользуюсь, Уотсон, еще одной вашей идеей, — сказал Холмс, — а именно: разница в интеллекте, достигнутая в результате специализированной и контролируемой эволюции, не столь велика, как радикальные различия в строении тела. Я несколько раз проводил аналогию со стаей бабуинов, нападающих на охотничью партию — но, возможно, более правильным было бы сравнение с шимпанзе. Эти обезьяны могут научиться ездить на велосипеде и пользоваться ножом и вилкой. Кто знает, — он снова обернулся к кристаллу, — быть может, и мы со временем сумеем овладеть их устройствами с пользой для себя.

— Мы уже овладели одним — кристаллом, — сказал Челленджер и зевнул. — Все мы устали, мне кажется. Сегодняшний день потребовал от нас значительных усилий. Говорят, утро вечера мудренее, не так ли?

Холмс настоял на том, чтобы Челленджер разместился в его спальне, сам же улегся на кушетке, укрывшись старым синим халатом. Я удалился к себе в спальню и с чувством глубокого облегчения лег в собственную постель — впервые за последние десять дней. Так, в утешительных объятиях Морфея, я проспал всю ночь без сновидений.