Шерлок Холмс возвращается в Лондон

Карраэр Филип Дж.

— Траурный поезд. Он будет здесь с минуты на минуту.

Мы увидели поезд. Он медленно приближался к повороту. Лестрейд помахал рукой машинисту. Инспектор допрашивал его по делу лорда, и машинист узнал его и дал гудок. Поезд подходил всё ближе, и колёса стучали всё громче и громче. Поравнявшись с нами, машинист ещё больше замедлил ход, чтобы нам было легче забраться в вагон.

Поезд двигался очень медленно, и особого проворства не потребовалось. Через пару мгновений мы с Лестрейдом уже сидели на своих прежних местах. Насколько я мог судить, в

вагоне находились те же люди, что и до этого. Холмс направился в вагон-катафалк и предупредил, что вернётся через несколько минут.

— Полагаю, как только мы окажемся в Лондоне, он захочет сразу же отправиться к леди Беркшир, — произнёс Лестрейд. — Разузнайте всё о знакомых лорда и его возможных врагах. Во всяком случае, так сделал бы я.

— Ну конечно, вы так и сделали бы. — Я старался говорить без тени иронии.

— Очевидно, кто-то затаил нечто против лорда, — продолжал инспектор. — То, что сделали с телом покойного, наверное, было последней попыткой отомстить ему за что-то. Иначе зачем человеку в здравом уме совершать такие вещи?

Я кивнул:

— Не представляю себе.

И, надо сказать, я и в самом деле не представлял.

Поезд прибавил скорость, и очертания за окном стали размытыми. Холмс вернулся в наш вагон и сел напротив меня.

— Как я и ожидал, ничего найти не удалось, — с сожалением констатировал он.

— Когда доберёмся до Лондона, мы можем прямиком отправиться к леди Беркшир, — предложил Холмсу Лестрейд.

Холмс кивнул:

— Да, пожалуй. Надеюсь, мы не прервём её ужина.

— Наверное, у лорда были враги, — заметил инспектор. — Жена наверняка знает о них.

— Враги?! — переспросил Холмс.

— Да, конечно. Лорд кому-то не нравился. И этот человек и стоит за преступлением, разве не так?

Холмс закрыл глаза и откинулся на спинку кресла, как будто собирался вздремнуть.

— Полагаю, что такая вероятность существует, — произнёс он, не открывая глаз.

Было ясно: Холмс считал, что причина нападения на гроб лорда Беркшира крылась совсем в другом. Что это могло быть, я даже не догадывался.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Мы приехали к дому леди Беркшир через час. Солнце уже скрылось, но на улице было ещё довольно светло. Большой ухоженный особняк находился в западной части Лондона, недалеко от станции. На входной двери висел венок, перевитый чёрной лентой.

— Ступени недавно чистили, — заметил Холмс, глядя под ноги. — Однако всё же видно едва различимое большое пятно.

Мы с Лестрейдом не ответили, ожидая, что Холмс продолжит, но он промолчал. Тогда инспектор постучал, и через несколько секунд дверь открыл дворецкий. Это был долговязый, тощий человек. На левом рукаве его сюртука виднелась чёрная повязка. Мы представились, и он провёл нас в элегантно обставленную гостиную. Шторы были задёрнуты. Часы показывали неправильное время. Я решил, что леди Беркшир остановила их на том времени, когда скончался супруг. Некоторые всё ещё следовали этой старой традиции. Зеркало в комнате было задрапировано

чёрной тканью.

Через несколько минут вошла хозяйка. Она была вся в чёрном: чёрное платье с брошью и чёрные кожаные туфли. Единственное светлое пятно — белый носовой платок, который она сжимала в руке. Но и он был окаймлён чёрным кружевом. Она носила его с собой не просто потому, что так принято в период траура, а потому, что сердце её было исполнено искренней скорби. На её лице застыло выражение страдания, глаза покраснели и опухли от слёз, а во взгляде сквозили боль и тоска.

Она села на небольшой диван, не опираясь о спинку, и посмотрела по очереди на каждого из нас печальными глазами. Мне показалось, что она усилием воли пытается отрешиться от своего горя и старается собраться, чтобы побеседовать с нами. Она выпрямилась и сжала губы. Потом посмотрела на меня и заговорила:

— Мы не встречались с вами раньше?

— Это доктор Уотсон, мой коллега, — сказал ей Холмс. — Он помогает мне расследовать это дело.

Женщина перевела взгляд на Холмса.

— Позвольте мне выразить соболезнование, леди Беркшир, — сказал я, когда она снова посмотрела на меня. — Я искренне сочувствую вам.

Она едва заметно кивнула в ответ. Этот жест был полон достоинства и даже величия. Она снова взглянула на Холмса.

— Что же вы хотели мне сказать? — спросила она его. — Вы арестовали тех подлецов, кто так чудовищно поступил с моим мужем?

— Нет, мэм, — ответил Лестрейд. — К сожалению, ещё нет. Мы изменили мнение по поводу мотива преступления. Теперь мы полагаем, что причиной был не протест против политического строя, а личная месть. Скорее всего, это было дело рук одного человека и им двигала ненависть к вашему мужу.

Глаза леди Беркшир округлились.

— Месть?! — воскликнула она. — Но за что?!

— Поэтому мы и пришли к вам, — добавил Лестрейд. — Может быть, вы знаете, были ли у вашего супруга враги? Может быть, кто-то затаил на него зло?

Казалось, что этот вопрос привёл леди Беркшир в полное замешательство.

— Мой муж был добрым, благородным человеком, — сказала она. — Он никому не сделал ничего плохого. У него не было врагов.

— Может быть, он не сделал ничего плохого кому-то лично, — предположил Лестрейд. — Возможно, какой-то поступок лорда неправильно поняли. Это могло быть связано с делами. Например, кто-то не получил того, чего ожидал. Работник, которого уволили из-за некомпетентности, но он остался недоволен таким решением. Вероятно, что-то в этом роде…

— Я поняла, что вы имеете в виду. Но о таких вещах вам придётся поговорить с Генри. Генри Уолтерс, это наш управляющий. Он вёл все дела, нанимал и увольнял слуг.

— Его можно увидеть? — спросил инспектор.

— Полагаю, он в своём кабинете. — Леди Беркшир достала маленький серебряный колокольчик и позвонила.

Через несколько секунд появился дворецкий:

— Чем я могу помочь?

— Саймон, скажите, Генри сейчас в своём кабинете? — спросила она.