Шерлок Холмс. Новые заметки доктора Ватсона
Шрифт:
— Тот факт, что она намеревалась убить вас из-за этого, не освежает вашу память?
— Вы окажете мне услугу, если задержите ее, — сказал Зеккино, — но это сделка. И если я отдам вам письмо, что я получу взамен?
— Свободу, сэр.
— Какую свободу?
— Отправиться куда угодно. Возможно, во Францию…
— Зачем?
— Если вы останетесь в Англии, вас обвинят в шантаже.
— Мистер Холмс, у вас нет доказательств.
— Думаю, что есть, но даже если я не прав, огласка серьезно подпортит вашу карьеру
Акула обнажила свои зубы.
— Я рискну, толстяк.
Майкрофт обратился к Лестрейду:
— Инспектор, будьте так добры, пригласите нашего особого гостя.
Он произнес это достаточно спокойно, но я знал, что толстяк злился, так как он вычерчивал ногтем крошечные круги на своем бедре.
Лестрейд выглянул в коридор и махнул рукой.
Высокий привлекательный мужчина с седыми волосами вошел в комнату и поприветствовал Майкрофта.
Зеккино вскочил.
— Как ты здесь оказался?
— Благодаря ей, — ответил он. — Правда, она этого не знала.
— Что ты здесь делаешь?
— Мистер Холмс пригласил меня на эту вечеринку. — С этими словами он подошел к буфету и налил в стакан немного бренди.
— Позвольте представить вам мистера Матурина, — сказал Майкрофт. — Шерлок, ты принес тот кусочек ткани, о котором сообщал в своей телеграмме?
Я достал его и протянул брату. Тот, в свою очередь, передал его мистеру Матурину, который внимательно его изучил.
— Да, — кивнул вновь прибывший. — Он очень похож на ткань платья, которое мистер Зеккино распорядился принести ему на следующий день после смерти его близкого друга Лукаса.
Задыхаясь, леди Хильда вскочила на ноги. Майкрофт жестом показал ей, чтобы она успокоилась.
Однако Зеккино не мог успокоиться. Он крикнул Матурину:
— Я заплатил тебе за твое молчание!
— Я не храню скотские секреты. — Матурин потягивал бренди из запасов шпиона. — Мистер Холмс, так мне сказать, каким образом ко мне попало платье?
— В этом нет необходимости.
— Как — нет? — прорычал Зеккино. — Если мои секреты, а также секреты леди Хильды раскрыты, то пусть так будет и с вашими, мистер Матурин! Но поверить вору на слово? Говорю вам, Холмс, он лжет!
Майкрофт выдохнул баллон воздуха.
— Не надо драматизировать, сэр. Фурнэ сошла с ума после того, как оказалась свидетелем убийства своего мужа. Вы, поговорив с ней, поняли, что женщина, которую она видела, была леди Хильда. Вы наняли мистера Матурина, чтобы получить доказательства. Он нашел скомканное платье с пятнами крови в ее шкафу. Несколько дней назад вы оторвали от него клочок, отдали его мадам Фурнэ и проинструктировали ее, как напугать леди Хильду, чтобы она украла для вас документ, либо как убить ее.
— Это еще ничего не доказывает. Где сейчас платье?
Матурин вышел в другую комнату и сразу же вернулся с нарядом.
— На другой день, когда вы были во Франции, я нашел его в конюшне.
Он
Поздно ночью Майкрофт и я ехали в одном экипаже. Мы пришли к выводу, что мои недавние действия привлекли слишком много внимания, и пока выжившие пособники профессора Мориарти (с которыми, как мы подозревали, был связан Зеккино) не будут нейтрализованы, мне было бы лучше на какое-то время покинуть Англию. К счастью, я уже давно получил приглашение от одного из наших кузенов по линии матери воспользоваться научно-исследовательской лабораторией, которой он руководил, — она находилась на юге Франции.
— Отлично! — сказал Майкрофт. — По пути ты можешь заехать в Париж и подробно изложить Дюбюку факты по этому делу. Надеюсь, можно что-то предпринять, чтобы облегчить страдания мадам Фурнэ.
— Скорее всего, она никогда не оправится от такого потрясения, ведь она была свидетелем убийства своего мужа. Но, по крайней мере, ее можно будет перевести в лучшее место, чем Рижес.
— Чье руководство, как мне кажется, скоро сменится.
— Надеюсь на это. А сейчас, мой дорогой Майкрофт, позволь поздравить тебя — твоя блестящая интуиция помогла открыть правду.
— Интуиция? — переспросил мой брат. — В смысле?
— У тебя не было ни свидетелей, ни доказательств, чтобы подозревать леди Хильду.
— Леди Хильда дала три явных повода подозревать ее.
— Три? — я почувствовал запоздалый порыв симпатии к фон Вальдбауму.
— Тем утром, когда мы впервые беседовали с леди Хильдой, ты, должно быть, помнишь, как она пронеслась через всю комнату и уселась спиной к окну, специально, чтобы свет падал сзади.
— Конечно заметил! Она не хотела, чтобы мы видели выражение ее лица.
— И на какую мысль это тебя натолкнуло, Шерлок?
— Нервный шелест платья.
— Как я уже говорил раньше, ум и сердце Женщины — книга, которую ты пролистал недостаточно внимательно. Можно сказать словами Жильбера, что выбор ею места, куда присесть, мог означать «мало, ничего или много». Вот почему я стоял около нее и говорил об убийстве Лукаса. И я заметил, как она побледнела. Это была вторая подсказка.
— Возможно, это из-за того, что она ждет ребенка.
— Возможно. Но если соединить это с другими моими соображениями…
— Об одном из которых ты еще не сказал.
— Самое главное из трех, Шерлок. Мы живем в век, для которого характерны путаные изысканные формальности. Даже такие близкие друзья, как вы с Ватсоном, неизменно обращаются друг к другу по фамилии. В то утро леди Хильда именовала своего супруга исключительно «мой муж», тогда как трижды, причем в весьма неприличном контексте, назвала своего бывшего любовника Лукаса «Эдуардо».