Шесть черных свечей

Диллон Дес

Джедди опять переходит в нападение. Однако Венди тоже не лыком шита:

— Забавно. Тебя-то я видела. Ты вертелась перед алтарем и строила глазки священнику.

Трах— на какое-то время Джедди замолкает. У Старой Мэри возникают подозрения, но ей известен верный способ, как узнать, не врет ли одна из них.

— А кто собирал пожертвования? — интересуется Старая Мэри.

— Бидди Макджи и какой-то парень, — говорит Венди.

— Парень ее мечты, — фыркает Джедди.

Венди замечает,

что не понимает, как это Бидди Макджи может появляться на людях с этим жутким коротышкой. Теперь-то Старая Мэри знает, что обе они были в церкви.

— Все верно. Вы там были, — говорит Старая Мэри. В ее словах слышится упрек.

Тут Линда кое-что вспоминает. Она-то думала, что муж Бидди Макджи в тюрьме. Или был в тюрьме. Донна сообщает ей, что муж Бидди Макджи сидел в дурке в Карстерсе и там умер. Ну а теперь можно сказать наверняка, что будет дальше. Когда кто-нибудь умирает, Старая Мэри всегда в курсе.

Данный случай не стал исключением.

— Да-да… жил-жил да и околел, — говорит Старая Мэри.

Сестры охают и стонут.

— Опять ты за старое, бабушка, — кричат они хором.

Старая Мэри улыбается:

— Ну, к буддистам это не относится.

С год назад Старая Мэри узнала на экуменическом собрании, что буддисты перевоплощаются.

— Они проходят рекоронацию, буддисты-то.

Сестры опять охают и стонут, на это раз весело.

Слышатся шутки. Джедди даже решает приколоться за счет Старой Мэри и слегка пихает Энджи.

— Во всяком случае… наверное, ты ревнуешь, бабушка, — говорит Джедди.

— Я? Кого это я, блин, на фиг, ревную?

— Ну как же? У Бидди Макджи есть мужик, а у тебя нет, — присоединяется Энджи.

Старая Мэри краснеет как рак и только беззвучно шевелит губами. Наконец к ней возвращается дар речи.

— Блин, на фиг! Да он самый большой урод по эту сторону пролива!

Девочки смеются и строят Старой Мэри рожи. Все это ей не нравится. Ой как не нравится.

— Нет, вы только посмотрите на нее, посмотрите! Сидит и мечтает о новом мужике Бидди Макджи! — кричит Венди и пускается в пляс вокруг кресла Старой Мэри. Та смотрит на нее и на Девочек таким взглядом, будто ей все равно. Будто ей не очень-то понятно, по поводу чего весь сыр-бор. Фигура Старой Мэри выражает спокойствие, только лицо у нее по-прежнему красное, а голос на пол-октавы выше, чем обычно.

Старая Мэри обращается к Венди. Злая синева Донегола мерцает в ее глазах.

— Этого пария не любила даже его собственная мать. Действительно, харя у него, как у бульдога, который вылизывает дрянь со жгучей крапивы!

Как я уже сказал, в ней есть что-то от поэтессы, в Старой Мэри-то. И пока все смеются, она решает слегка отомстить Венди. Когда умудренная опытом дама рассердится, спасайся кто может. Фронтальная атака для нее — дело отработанное и привычное. Лучшая комбинация для парашютно-десантных частей особого назначения — тело двадцатипятилетнего парня

и ум восьмидесятилетней женщины. С такими солдатами можно смело завоевывать мир.

Когда смех вырождается в фырканья и всхлипывания, Старая Мэри начинает действовать:

— Надеюсь, ты не путаешься больше с иеговистами?

— Нет, — отвечает Венди.

— Врешь! — подпрыгивает Джедди.

Улыбка Венди падает на пол, и поди ее найди. Старая Мэри делает следующий заход.

— А кто это у нас покраснел? — мирно спрашивает она.

— Я ведь порвала с ними. — Венди оглядывается в поисках поддержки. Но никто не торопится с помощью. Ни одна живая душа.

Наконец Линда решает поучаствовать в битве:

— Они навещали ее на прошлой неделе, бабушка, в своих цветастых прикидах и поношенных костюмах с дешевой распродажи.

— Замолкни, Супермен, — бурчит Венди.

Это ошибочка. Такое проявление слабости — сигнал к атаке для всех остальных. Атака проходит по всем правилам — только родные сестры могут сразу отсечь все пути к отступлению. Насчет манипуляций сестры знают побольше, чем ЦРУ. Джедди устраивается на диване рядышком с Венди. Плечо в плечо. Старая Мэри очень любит такие сцены. Они для нее — чистое развлечение. Жизнь.

— Пожалуйте в Царствие Небесное, — начинает Джедди.

— Сама поди в Вавилон, — лаконично парирует Венди.

Загадка ложится печатью на уста Джедди. Ротик ее озадаченно кривится. Входит Энджи с водкой для Старой Мэри. Походка у нее несколько неуверенная. Потягивая напиток, Старая Мэри наблюдает за представлением. Сейчас Джедди задаст вопрос. Ей, правда, не хочется ни о чем спрашивать Венди. Но она все равно задает вопрос:

— Что за звон про Вавилон?

— Сама разберись, — отвечает Венди с интонациями типичного учителя.

Джедди в затруднении. Она знает, что в словах Венди таится оскорбление, но не понимает, какого оно рода. Может, нужно просто посмеяться в ответ? А может, сразить противника остроумием? Или хотя бы заставить противника отказаться от своих слов, пока дело не дошло до рукопашной? Или перейти непосредственно к рукопашной? Пауза затягивается, и Джедди упускает момент. Как теперь затеешь драку, если реплика так долго остается без ответа? Переход к драке должен быть быстр, как коленный рефлекс. Или, по крайней мере, все должно быть подано как моментальная реакция, чтобы потом нашлось оправдание.

Все, вокзал ушел.

— Нет, ты мне скажи! — произносит наконец Джедди.

Вот и все, на что ее хватило. Однако Венди по-прежнему обижена за иеговистов. Лицо ее пылает, как красный сигнал светофора на пешеходном переходе. Сестры обожают это.

— Никогда не ругай «Свидетелей Иеговы», пока не прочтешь хоть одну их книгу, — назидательно говорит Венди.

Джедди только этого и надо. Ничего, что ее обозвали вавилонской блудницей, а она и не поняла сразу. Главное, Венди сама проговорилась.