Шесть дней
Шрифт:
– Черт! – Саша побежал на кухню и снял сковородку, попутно обжегшись шипящим маслом. – Да чтобы все провалилось. – Включив холодную воду, он сунул под струю замасленные руки. А впрочем, почему бы и не выполнить просьбу? В конце концов, какая разница, с кем пить. – Ну что, ты идешь сюда или решил остаться в прихожей?
– Иду, иду, надо только набраться сил. Ты не подумай, я не так легко пьянею, просто быстро уносит с первых двух стаканов, а потом я начинаю постепенно трезветь – все не как у людей. Отличный организм, нечего сказать.
– Тебя как зовут?
– Ян.
– И что же ты пьешь один,
– О, друзей у меня здесь нет – я, как мне говорят, плохо схожусь с людьми. А вот девушка есть, но она занята – готовится к приезду сестры. Кстати, знаешь, как ее зовут? Герда! Представляешь, бывает же такое. Мне вообще с ней повезло: она не совсем дура, и все при ней. А что еще надо? Меня старается не бесить, – при этих словах он налил себе коньяку и залпом выпил.
– Забавное имя, хотя чем-то похоже на кошачью кличку.
– А я смотрю, ты шутник. Кажется, Петр Николаевич не зря посоветовал к тебе зайти. Он так волнуется за меня, даже странно. Один минус: он общается с моими родителями. Тебя самого-то как зовут?
– Александр.
– Так вот, Александр, – сказал Ян, прищурившись, – ты часом не сумасшедший?
– Чего?
– Спрашиваю, не сумасшедший ли ты? Просто мне регулярно попадаются сумасшедшие, я их притягиваю как магнит, поэтому решил уточнить. Вот, например, буквально сегодня очередная ненормальная подходила ко мне в кафе. Я сидел, никому не мешал, наслаждался утром: солнце светило, птицы гуляли по асфальту. И тут она выплыла из-за угла – в огромной шляпе с бантами, с леопардовым шарфом на шее, – подошла ко мне, подмигнула и быстро стащила печенье с моего блюдца. Положила его себе в карман и расхохоталась. Честно говоря, если бы не ее безумный смех, я бы убил ее прямо на месте. А так – что взять с сумасшедшей?
– Может, это просто была какая-нибудь старая писательница? Во всяком случае, по описанию она похожа на Петрушевскую.
– На кого?
– На Петрушевскую, известную писательницу. Она тоже любит огромные шляпы.
– Господи, какой бред ты сейчас несешь.
– Что?
– Забей, это неважно.
– И все же: не считая сумасшедших, здесь есть чем заняться? Ты тут постоянно живешь? – спросил Саша после короткого молчания, снова наливая коньяк.
– Нет, я бы свихнулся, здесь же пропасть, нечего делать. Но иногда сбегаю сюда, почему нет.
– От кого тебе сбегать? Тебе же лет двадцать.
– Двадцать один, если быть точным. От родителей, конечно. То есть не совсем сбегаю, они догадываются, где я, просто отстают на время: понимают, что в некоторые моменты лучше меня не трогать.
– От таких заботливых родителей и сбегать как-то глупо.
Ян посмотрел на него исподлобья.
– А сам-то ты чего здесь? Тоже от кого-то сбежал?
– Нет, просто мама попросила меня продать эту квартиру, пока сама занята.
– Чем же она таким занята, что даже не может летом съездить на море?
– Ну, она занимается своим здоровьем – анализы, обследования, консультации.
– У нее какое-то серьезное заболевание, да? – Ян откинулся на стуле и улыбнулся.
– Надеюсь, что нет.
– Как это глупо, – он вдруг засмеялся. – А я вот, наоборот, мечтаю, чтобы мои родители как-то побыстрее уже заболели, да
– А откуда у тебя здесь квартира?
– Мой отец тут вырос, это его матери. Она вот, кстати, была ничего, получше своего сына. В детстве меня то и дело отправляли к ней на выходные, когда я мешался в Сочи. Ну а я и не был против, бабка была заботливая. Только вот умерла рано. Родителям оказалось не до ее квартиры, у них ведь вечные сделки, встречи, переговоры. Они, черт возьми, очень важные люди, понимаешь. Ну и со временем эти ключи достались мне. Такая история.
Выпив коньяк, Саша поставил бокал в раковину.
– Тебе пора идти. А мне спать. У меня еще дел на целую ночь хватит.
Ян встал, совсем не шатаясь, как будто и не пил, и вышел в прихожую. Там он обернулся и сказал Саше:
– А что, может, завтра вечером сходишь со мной и Гердой в бар? Ее сестра тоже будет. Бары тут не очень приглядные, но зато веселые. И девушки хорошие – пойдем, тебе понравится.
– Если только я не просплю двое суток подряд, – сказал Саша и закрыл за Яном дверь.
Оставшись в одиночестве, он понял, как устал за прошедший день. Он стянул с себя футболку и лег в кровать. Атласная ткань покрывала холодила кожу. Из коридора в комнату просачивался слабый желтый свет. Саше захотелось его выключить, но он уснул прежде, чем смог заставить себя подняться.
На следующее лето после смерти бабушки Саша впервые увидел море: вместо деревни он с мамой поехал в Крым, в санаторий неподалеку от Ялты. Делать там было нечего, кроме как лежать на пляже, препарировать огромных медуз и ходить на процедуры – прогревания, массаж, ингаляцию, – так что весь отдых ему запомнился как бесконечный и сонный летний день, который длился и никак не мог закончиться. Именно с этим путешествием ассоциировалась у него потом строчка из стихотворения Бориса Пастернака: «И дольше века длится день» – ему казалось, что он и правда длился дольше пары веков. Тем более что мама заставляла его читать «Записки охотника» Ивана Тургенева, а скучнее этой книги, да еще на палящем солнце под равномерный шум волн, трудно что-то представить. Еще более удручало, что кормили в санатории ужасно: гороховое пюре, печенка, брокколи и тушеная капуста снились ему ночами, и с тех пор он не притрагивался ни к одному из этих блюд.
Несколько раз за время отдыха он с мамой ездил на экскурсии, где смог увидеть и путаные улочки Евпатории, и порт Севастополя, и гору Ай-Петри, и Ласточкино гнездо, и Ливадийский дворец, и Бахчисарайский фонтан. Мама постоянно жаловалась на дурное обслуживание и запущенность всего вокруг, но под конец отдыха ему было грустно уезжать из Крыма. Было жаль тенистых парков, огромных скалистых гор с елями и соснами, резных беседок в восточном стиле, небольших домиков с облупленными белыми стенами, гибких вездесущих кошек, розового ягодного мороженого в хрустальной фиалке, морского воздуха, сладкого от цветочной пыльцы, – все это хотелось взять с собой в город, сложить в мешок без дна и увезти.