Шесть историй о любви
Шрифт:
Так вот, перейдем к Наталье. Как я уже говорил, познакомились мы с ней на предпраздничных маршировках. Но потом года два виделись с ней исключительно редко. Школа была у нас большая, учеников было много, и учились мы поэтому в две смены. Причем так получалось, что смены у нас с ней были разные. Поэтому только когда она училась уже в десятом классе, а я в девятом, история получила продолжение. Мы с ней стали встречаться в школе.
Нет, у нас не было настоящих свиданий. Просто я уже мог случайно увидеть ее в школьном коридоре, на комсомольском собрании, на вечере. Вы не можете
У нас был в школе сначала осенний бал, потом новогодний, и я имел счастье танцевать с ней несколько раз. Правда, на настоящем свидании я все-таки настоять не осмелился. Она, наверное, тоже понимала, что не безразлична для меня, но в школе каждый год разницы представляется такой пропастью…
Ну а потом, она закончила школу, поступила в институтстала взрослой, а я оканчивал десятый класс…
Ей уже было бы не интересно знаться со школьником…
Самое смешное, что с ней я повстречался лет через восемь. Мы столкнулись совершенно случайно на одной из баз отдыха. Знаете, были тогда у предприятий на озерах базы отдыха для сотрудников.
Вот даже не знаю, существует ли такая система сейчас.
Существуют? Надо же. Видимо не все предприятия еще сидят на мели. Так вот, когда на одной из баз мы с ней встретились, то, как мне кажется, мой возраст уже не являлся для нее препятствием к новому роману. Ей, наверное, даже было уже интересно, что же она упустила в годы юности, но я был тогда увлечен другой женщиной, и повторение пройденных чувств со старой знакомой и чужой женой меня интересовало мало.
Ну а если все же вернуться в школьные времена, то я должен признаться, что бывали у меня и другие сердечные увлечения. Обычно это случалось летом в пионерском лагере. Ах, какие времена!
Игры на свежем воздухе, записочки, прощальный костер, встречи у фонтана… Там, к слову, я и поцеловался первый раз с девочкой…
После окончания школы я поступил в Художественное училище. И уже тогда подавал определенные надежды. Там я тоже был влюблен.
Ее звали Ларисой. Ларисой Тетеркиной. Но и здесь мое счастье продолжалось недолго. На втором курсе она уехала из нашего города. Ее папаша был неслабый начальник в рыбных делах, и его перевели в Куйбышев. Видимо, поближе к рыбе. Кстати, то, что он- начальник, я узнал только тогда, когда она мне сообщила о нашей близкой разлуке. Это я объясняю для того, чтоб вы не подумали, что я имел какие-то другие интересы к Ларисе, кроме душевно-сердечных.
Я даже сделал ей предложение руки и сердца, но увы, оно не было принято. Лариса уехала. Я до сих пор желаю ей только хорошего и надеюсь, что у нее все в порядке. Это благодаря ей я нарисовал первые серьезные картины. Такие, что мне не стыдно за них до сих пор. С этими картинами я побеждал в конкурсах учащихся.
Потом мне забрили лоб. Я попал в армию. Служил я хорошо, то есть в хорошем месте. За меня очень просили знакомые
Там был очень большой штаб войск ПВО, и я попал в нем в секретный отдел. Я служил почти что по специальности. Рисовал по большей части. Правда, не картины и даже не стенгазеты. Мне приносили очень точные карты нашего Уральского округа. Хорошие карты. Очень подробные, их печатали для Генерального штаба. Я бы с удовольствием имел такие дома. Но на них уже в типографии ставили гриф "Секретно" и каждая под своим номером числилась в секретной библиотеке. Только поэтому я ни одной из них не увел на память.
Ну а моя служба заключалась в том, что я отрезал этот самый гриф, рисовал на карте кое-какие значки, стрелочки и цифры. После чего резиновым штампом ставил новый гриф "Совершенно секретно" и отдавал карту в тот отдел, который ее заказывал.
Что такое губа и наряд я не знаю. Не бывал ни там, ни там.
В общем, мне служба показалась малиной, хотя, не настолько, чтобы остаться на сверхсрочную. Все-таки армейская дисциплина- это на любителя.
Между прочим, то, что я был связан с секретной документацией и давал, соответственно, всякие подписки, явилось причиной того, что меня не выпускали за рубеж.
Но, естественно, самым приятным воспоминанием об армии для меня была платоническая любовь к дантисту части. Помните, как говорил Остап Бендер: "… и даже одна женщина- зубной техник."
А дело было так: как-то, во время исполнения мной воинской повинности, у меня разболелся зуб. Прихожу я в санчасть, узнаю, где зубоврачебный кабинет, вхожу. Спиной ко мне у стола с инструментом стоит женщина в белом халате и предлагает сесть в кресло.
Голос такой приятный. Я сажусь, объясняю причину появления и тут она оборачивается. Если вы видели мою картину "Врач", то тогда имеете некоторое представление, кого я увидел. Мне даже показалось, что у меня и зуб уже не болит. Ну а потом началось лечение.
Я ходил к ней долго. А она меня долго лечила. Боль прошла, опухоль спала, а она чистила мне дупло. Мне казалось, что к такой красивой женщине, я могу ходить до конца службы и даже после дембеля. И она, как мне казалось, тоже не испытывала желания избавиться от меня любой ценой. И все, что она со мной делала, она делала как-то бережно.
Ей было тогда около тридцати, была она, скорей всего, замужем. Мы с ней почти ни о чем не разговаривали, но вы же знаете, наверное, что с хорошим человеком и помолчать в удовольствие.
Да-а-а, это был единственный случай в моей практике, когда я ходил на прием к зубному врачу с удовольствием. Несмотря на все те испытания, что мне приходилось претерпевать. Недаром говорят, что из рук любимой даже яд не страшен.
К сожалению, все хорошее, даже лечение зубов, имеет свой конец. Елена Юрьевна- так звали ее- ушла однажды в отпуск. Щека, без ее пригляда, распухла. Пришлось обращаться в гарнизонную поликлинику. Там полнотелая, крашенная под блондинку врачиха безжалостно выдрала мне зуб без лишних раздумий. На этом мой зубной роман был окончен. Ходить без повода к ней я не считал возможным.