Шесть к одному – против
Шрифт:
Кто?
С точки зрения Гидеона, палец подозрения твердо указывал на Ллойда. Как ни крути, других вариантов просто не было. Не считая Пиппы, Джайлса и Евы, все остальные были членами семьи Дэниелсов. Ллойд вряд ли слышал, о чем говорили Бет, Тилли и он сам, но не мог не слышать крики Фредди, во весь голос скандировавшего имя «Ройбена Бонса». Будучи другом Дэмиена, Ллойд вероятно знал о затерявшейся в лесу лачуге и ее нелюдимом обитателе, а сделать правильный вывод после невольной подсказки Фредди не составляло труда.
Ллойд.
О
Гидеон посмотрел на Ройбена. Определить его возраст было нелегко. Тилли говорила, что ему от пятидесяти до семидесяти. Сейчас он явно выглядел на семьдесят с лишним. Лицо было сильное, выразительное, морщинистое, но не болезненное. Мог ли Ллойд — тот Ллойд, которого он знал — совершить такое? Верить в это не хотелось, хотя Гидеон нисколько ему не симпатизировал.
Мысли его нарушил тяжелый, пульсирующий звук режущих воздух лопастей.
— Вот и помощь пришла. Они уже здесь, — сказал он и тут же поймал себя на мысли, что новость эта, скорее, огорчительна, чем приятна, для такого человека, как Ройбен. Скрываться тридцать лет от мира и вдруг обнаружить, что этот самый мир вторгся в его безмятежный рай самым бесцеремонным, властным и грубым образом — кому это понравится?
Так что, может быть, оно и к лучшему, что Ройбен пока без сознания, подумал Гидеон.
— Не понимаю. Зачем кому-то понадобилось нападать на такого человека, как Ройбен? — спросила, хмурясь, Тилли.
Они возвращались на ферму на замерзших лошадях, долго и с нетерпением ожидавших, пока старика осмотрят, перенесут в вертолет и отправят в город. Прилетевший с медиками полицейский записал их показания и остался в домишке дожидаться прибытия бригады экспертов.
— Я имею в виду, что он ведь совершенно безобиден, никому не причинял неприятностей, не мешал, — продолжала она. — О том, что он там живет, знали, наверно, всего лишь несколько человек. К тому же у него взять и нечего. Вы же сами видели.
— Кроме, разве что, дневника, — напомнил Гидеон.
Тилли резко повернулась к нему.
— Так вы думаете, им это было нужно?
— Вполне возможно. Я бы даже сказал, вероятно. А вы разве так не думаете?
— Но почему именно сейчас, ни с того, ни с сего? Как раз тогда… — Она осеклась и кивнула. — Думаете, нас кто-то подслушал?
— Наверняка. Фредди кричал «Ройбен Бонс» едва ли не на весь ипподром.
— Но кто знает про Ройбена? Кроме членов семьи и рабочих… только вы?
И Ллойд мысленно добавил Гидеон, но вслух ничего не сказал. Никаких доказательств у него нет, только одни подозрения. Пусть Тилли подумает и догадается сама. Он оглянулся на колли, послушно бежавшую за лошадью Тилли на длинной веревке.
— Молодец, Дружок.
— Что мы будем с ним делать? — спросила Тилли. — Какое-то время он может пожить в доме; главное, чтобы его никто не выпустил по ошибке. Вы же знаете,
— Я бы и сам его забрал, но, боюсь, Эльза будет не очень рада. К тому же я не собираюсь возвращаться… О, черт! Мне же нужно вернуться к половине десятого! Сколько сейчас?
— Без десяти десять. Не волнуйтесь, еще успеете.
— Когда я обещал быть готовым к половине десятого, это означало, что я уже должен принять душ, переодеться и сидеть в машине.
— Понятно. Да, придется вам поднапрячься, — согласилась Тилли. — А насчет Дружка не беспокойтесь. Мы за ним присмотрим. Думаю, его все же лучше привязать в сарае. Там, по крайней мере, тепло и тихо.
В Лондон они отправились с четвертьчасовым опозданием, причем, Ева — после того, как Гидеон пересказал события утра — даже не стала выражать неудовольствия этим досадным обстоятельством.
— Если ты всерьез считаешь, что Ллойд имеет к этому прямое отношение, то как объяснишь тот факт, что он выручил тебя на днях на дороге?
Гидеон пожал плечами.
— Хотел показать себя героем.
— То есть он сам это и подстроил? А тебе не кажется, что дело только в твоей личной неприязни к нему?
— Не знаю. Надеюсь, что нет. Может быть.
Ева вывела «астон мартин» на главную дорогу и сразу же добавила газу.
— На мой взгляд, несправедливо подозревать во всем Ллойда лишь на том основании, что у тебя нет других подозреваемых. Ты не допускаешь, что за нами вчера могли наблюдать? А крики мальчишки были слышны по меньшей мере в радиусе пятидесяти футов.
— Но само по себе имя ничего не значит, если не знать, кто такой Ройбен, — напомнил Гидеон. — Вопрос сводится именно к этому.
Ева вздохнула.
— Полиция уже ведет расследование, так может быть тебе стоит рассказать им все и пусть занимаются?
— Может быть и стоит.
Она взглянула на него краем глаза, но его лицо оставалось бесстрастным.
— Что? Ну, признавайся. Я же знаю, что означает это выражение.
— Я и сам не знаю, что делать. Проблема в дневнике. Если Дэмиен использовал дневник, чтобы шантажировать тех, из списка, для его родных это будет страшным шоком. Им такое потрясение меньше всего нужно.
— Гидеон! — Ева покачала головой. — Речь идет уже не об игре в детектива, а о том, что твоим противником может быть убийца! Знаю, ты заботился о том, чтобы имя Дэмиена осталось незапятнанным. Ты сделал все, что мог. Но есть и предел. Стараясь сохранить чистеньким чужое имя, ты подвергаешь себя реальной опасности. Не думаешь, что в результате твое собственное имя останется только на могильном камне?
— Я буду осторожен. Все, чего я хочу, это найти первым дневник. Сегодня вечером мы с Тилли собираемся навестить Ройбена, если, конечно, разрешат. Если он скажет, что дневник у него забрали, я сразу же пойду в полицию. О’кей?