Шесть соток для Робинзона
Шрифт:
Из глубин магазина долетел высокий девичий голос:
– Где Елена Константиновна? Мы уходим! Рудольф хочет сказать ей «до свидания». Да, да, пусть он сядет в перевозку, так удобнее его транспортировать. Пойду, подгоню машину.
Я схватилась за ручку двери с табличкой «WC».
– Можно зайти в ваш туалет?
– Да, конечно, он для посетителей, – разрешила Елена Константиновна. – Марусенька, я тут, у входа, – крикнула она.
Я быстро шагнула в санузел, а из предбанника магазина снова долетел тот же юный голос:
– Рудольф едет в прекрасный
– Очаровательный кот! – воскликнула какая-то женщина. – Правда, папа?
– Может, вернуться и купить ему еще заводную мышь? – спросил мужчина. – Она мне понравилась.
– Папочка, ты сам хочешь играть с мышкой? – засмеялась дама. – Все, нам пора.
– Доведу вас до машины, – предложила Елена Константиновна. – Прощай, Рудольф, не забывай нас…
Стало тихо, я спустила воду в унитазе и вышла из туалета.
– Я в отделе земноводных, – крикнул из глубины магазина Феликс Жанович, – первая арка справа.
Я пошла на его зов и вошла в квадратный зал, уставленный пустыми аквариумами. Маневин маячил у прилавка.
– Это Костя, – сообщил он, – знает о лягушках все. Даша, какая у вас порода?
– Не знаю, – честно ответила я. – Мы встретились в лесу. А их существует много, квакушек?
Профессор выжидательно посмотрел на продавца, Константин неторопливо опустил веки и еще медленнее поднял их.
– Бугорчатая, волосатая, дальневосточная, длиннопалая, закавказская, красноухая, крикливая, леопардовая, лесная, остромордая, рогатая, травяная, бык, голиаф. Всех не назову. Опишите свою.
Я сложила руку ковшиком.
– Вот такусенькая, белесая.
Костя нахмурился.
– Лучше сфоткайте, тогда я попытаюсь установить вид.
– Сейчас она живет в кастрюле, – продолжала я, – ей нужен дом.
– Нет проблем, – меланхолично ответил продавец, – выбирайте. Есть аквариумы эконом– и бизнес-класса, а также олигарх-дворец.
– Берите самый большой, – посоветовал Феликс.
– Он же и самый дорогой, – усмехнулась я.
– Готов стать спонсором для вашей лягушки, – мигом заявил Маневин.
– Спасибо, но я привыкла пользоваться исключительно своим кошельком, – резко отказалась я.
– Простите за невольную бестактность, – смутился ученый.
Я сделала вид, что поглощена осмотром стеклянных кубов.
– Обратите внимание вон на тот, крайний слева, – посоветовал Костя. – Еще могу предложить сухой корм. Но лучше давать живятину.
– Кого? – не понял Феликс Жанович.
Константин неторопливо взял лестницу и, как в замедленном кадре, принялся устанавливать ее у полок, идущих почти до потолка. На секунду у меня появилась абсурдная мысль: Костя на самом деле не человек, а большой ящер, которого некая фея превратила в продавца, вот почему он все делает – говорит, моргает, передвигается, – как засыпающая рептилия.
– Живятину, – повторил юноша, снимая со стеллажа деревянную коробочку. – Тут набор экологически чистых мух, жуков и личинок. Открываете аккуратно, не сдергивайте крышку, сдвиньте чуть-чуть, просуньте внутрь пинцет, захватите любую составляющую
– На язык? – опешил Маневин. – А как заставить лягушку его показать?
– Надо подождать, и он сам собой высунется. – Костя зевнул. – Или вот такой хитрый прием. Вам понадобятся две руки. Правой держите пузырек с каплями, левой добудьте живятину и протяните ее питомцу. Лягушка выбросит язык, а вы тут как тут наготове – кап-кап на него «Стопроцентным здоровьем». И вот вам подарочек!
Продавец протянул мне нечто, завернутое в фольгу.
– Сушеные кузнечики. Берите, это бесплатно.
Феликс Жанович галантно донес мои приобретения до машины и сказал:
– Ну, я пошел к маме.
– Давайте довезу вас до дома, – предложила я.
– Здесь два шага, – сказал Маневин, – а разворот далеко. Вы любите классическую музыку?
– Нет, – быстро ответила я, понимая, что сейчас последует приглашение на концерт, – предпочитаю современные мелодии.
– И какие? – заинтересовался Маневин.
Что назвать, если хочешь избавиться от профессора, который посвятил свою жизнь науке?
– Рэп, – сообщила я.
– Рэп? – изумился Маневин. – Вы уверены?
– Да, – изумилась я. – Обожаю тексты вроде: «Я не вижу смысла в жизни, но не вижу его и в смерти, может, я рожден поэтом, может, я бессмертен, не хочу лежать в гробу, как чудак, получается, я жил не так. Йо-йо-йо!» Здорово, да?
– Восхитительно! – подпрыгнул профессор. – Очень мощно и откровенно! Я не знаток сего направления, но впечатлился. Йо-йо-йо… Разрешите вам позвонить на днях?
– Буду рада, – вежливо ответила я. – Смотрите, на светофоре загорелся зеленый для пешеходов.
Профессор помахал мне рукой и ринулся через улицу. Я села за руль и решила подъехать к метро. Направляясь в зоомагазин и проезжая мимо входа в подземку, я заметила вывеску «Видео». Почему бы мне не порадовать себя диском с очередным детективным сериалом?
Припарковать автомобиль в Москве труднее, чем решить теорему Ферма, но мне повезло – как раз неподалеку от лавочки с DVD-дисками образовалось свободное пространство, куда я могла втиснуть мой драндулет. Я вытащила ключ из замка зажигания, машинально взглянула в ветровое стекло и быстро пригнулась к рулю. Мимо широким шагом, не глядя по сторонам, несся Феликс Жанович. Маневин быстро достиг стеклянных дверей и скрылся в вестибюле метро.
Глава 18
Я откинулась на спинку кресла. Сколько секунд милейший профессор провел у матушки? Да он и дойти-то до Чапаевского проезда не успел! На что угодно готова спорить: ученый на моих глазах перебежал улицу, подождал, пока светофор поменяет сигнал, вернулся и поспешил к подземке, считая, что я сразу поехала домой, и не предполагая, что мне взбредет в голову подъехать к метро. И теперь возникают вопросы. Зачем врать про поход к маме, если ты совсем не собираешься к ней? Правда ли, что она живет в Чапаевском проезде?