Шесть соток для Робинзона
Шрифт:
– Да ну? – удивился Семен. – Как же она туда попала? Шикарно баба устроилась. Пела, пела и – бах! – главная в Англии.
– Елизавета родилась в Великобритании, – пробормотала я, ковыряя пинцетом в коробке. – И первый раз слышу, что она увлекалась вокалом. Пресса писала о других ее хобби: рыбалка, прогулки по лесу, содержание собак породы корги.
Сеня с изумлением уставился на меня.
– Телик никогда не смотришь? Она раньше часто с мужем пела. Сейчас вспомню… «Желтые тюльпаны-ы-ы, вестники вы ску-у-у-ки!»
Я
– Ладно, поверю, – пробубнил тем временем он и начал печатными буквами вписывать в пустые клетки: «КАРАЛЕВА».
Я выудила очередного картофельного паразита, отвела руку…
– Ой, как здорово! – завопил Сеня. – Обалдеть! Хрустит, остренькое… Жаль, пива нет!
Я обернулась. Семен вновь с упоением чавкал. И вот досада – насекомое опять исчезло!
– Эй, что ты ешь? – насторожилась я.
Сеня облизнулся.
– Такое… не знаю, как называется… просто беру и хрум-хрум.
Мне стало дурно.
– Ты лопаешь корм?
– Что? – зевнул Сеня.
Я опустила пинцет в живятину и вытащила на свет божий очередного жучка.
– Пожалуйста, скажи, что ешь не его!
– Не, не его, – заявил Семен, – он же у тебя в руках.
В ту же секунду над столом взвилось зеленое тельце, схватило картофельного паразита и исчезло.
– Кто там? – от неожиданности невпопад спросила я.
– В дверь звонили? – меланхолично осведомился Сеня. – Не слышал никакого блям-блям.
Блям-блям, хрум-хрум… Похоже, сынок Галины задержался на той стадии развития, когда дети, не освоившие лексику в полном объеме, подменяют разные части речи звуковыми аналогами. Машина у них бибика, собака авава.
Я перевела дух, заглянула под стол, увидела Петяшу и зашипела:
– Немедленно выплюнь! Это лягушачий корм, псы его не едят.
– У, как вкусно! – опять воскликнул Сеня и вновь зачавкал.
Я выпрямилась.
– Что ты безостановочно лопаешь?
Мужик показал пальцем на блестящий сверток, который я достала из пакета, полученного в «Другвете».
– Крутая закусь. Она на развес продается?
– С ума сойти! – вскипела я. – Не трогай, там сушеные кузнечики!
– Чего только теперь не продают! – восхитился Семен. – Люблю семечки, чипсы, орешки, но кузнечики – вообще супер. Где взяла? Не влом купить мне пару килограммчиков? И пивасика охота.
Говорят, что муж и жена одна сатана, но я уверена: хозяин и собака тоже крепко спаянная пара. Полюбуйтесь на этих гурманов – Петяша жрет колорадских жуков, а Семен в детском восторге от сушеных кузнечиков. Эдак моей лягушечке не достанется калорийного ужина.
Я потянулась через стол, чтобы взять упаковку из фольги, Сеня, желая мне помешать, выбросил вперед руку и локтем задел кастрюлю, в которой сидела лягушка. Раздался грохот, кастрюля, упав на пол, перевернулась на бок.
Я разозлилась
– Ну, ты просто медведь!
– Не шуми, сейчас подниму, – пообещал увалень, наклонился, покачнулся на табуретке и, чтобы не упасть, попытался ухватиться за угол стола.
Именно в эту минуту зазвонил домашний телефон. Я машинально схватила трубку.
– Дашенька, как у вас дела? – спросил Феликс Жанович. – Я…
С громким криком «а-а…» Сеня рухнул на пол, угодив прямиком на кастрюлю.
– Я достал билеты на концерт, – бубнила трубка, – ваш любимый рэп…
– Ой, мама! – воскликнула я, наблюдая, как коробка с жуками планирует на Семена. – Ой-ой-ой!
– Что у вас происходит? – спросил Маневин.
Крышка упаковки с живятиной отскочила в сторону, разноцветные жучки облепили любителя кроссвордов.
– Сколько их! – ахнула я. – Производитель не поскупился, засунул в скромную тару целый полк.
– Полк кого? – занервничал Феликс. – Дашенька, откликнитесь!
– Спасите! – визжал Семен. – Чур меня, чур! Черти прыгают! Мама!
– Дьявол! Дьявол! Дьявол! – заорала пронзительной сиреной из комнаты Галя. – За мной сатана пришел! Сидит, глаза выпучил! Сеня!
– Мама, тут черти скачут! – кричал сын. – Их много!
– Дашенька, отзовитесь, – ныл Феликс Жанович. – Что случилось?
– Ничего, – быстро сказала я. – У меня день рождения, карнавал. Гости нарядились в костюмы и пугают друг друга. Перезвоните, пожалуйста, позднее, меня зовут свечи на торте задувать.
Бросив на стол трубку, я перепрыгнула через облепленного жуками Семена, ринулась в комнату и увидела Галю: на груди у нее сидела моя лягушечка.
– Сам Фауст пришел, – неожиданно заявила она, – сатана.
Стоило удивиться тому, что малограмотная деревенская женщина знает произведение великого немца, но мне было не до того. Я схватила «сатану» и попыталась образумить пьяницу.
– Фауст у Гете был ученым, он не состоял в родстве с Люцифером, на вас запрыгнула простая лягушка, а не черт с рогами. Замолчите, пока соседи не вызвали полицию.
Галина судорожно закашлялась. Я вернулась на кухню, наклонилась над причитающим Сеней и строго сказала:
– Хватит дурить! Ты что, никогда не видел колорадских жуков?
Он затих, потом сел.
– А почему у них рога?
– Тебе они привиделись от страха, – буркнула я, хватая за хвост Петяшу, который явно собирался слопать всех разбегающихся жуков. – Иди умойся и посиди с Галей, я пока тут уберу. Собака, остановись, ты отравишься!
Семен поднялся на ноги, я отпустила пса, сунула лягушку в кастрюлю и поставила ее на стол. Кажется, неприятность купирована, надо смести огородных вредителей на совок и выкинуть. Больше никогда не куплю пресловутую живятину, лучше покормлю лягушечку сырой говядиной. И вообще, ее надо вернуть в родной ареал обитания, проще говоря – отвезти в лес.