Шесть тетрадок
Шрифт:
Женщина что-то отвечает, но она уже далеко.
С утра в кессоне появился мощный плывун.
— Поднимай давление! — распорядился инженер.
Давление подняли, надеялись, что плывун остановится. А он не остановился. Поток песка и воды напирал с громадной силой.
— Ещё поднять давление!
Подняли до двух с половиной атмосфер. Это очень много. В кессоне стало жарко, больше сорока градусов. Воздух стал серым, друг друга не видели, и дышать было тяжело. Но и при этом давлении не удалось удержать плывун. Вода и песок неслись сверху на работающих людей, обливали их потоками грязи, забивали
В кессоне рабочие. Тягнибеда бежит к шлюзу кессона. Огонь бушует, картина страшная: свист воздуха, дым, копоть. Пламя бешено разгорелось у самого шлюза, вход в кессон перекрыт. Сто человек в кессоне. Как спасти их жизнь?
Тягнибеда бежит к стволу шахты. Кричит:
— Чистяков! Выводи людей через шахту Двенадцать-бис!
Рабочие стали по одному выходить наверх.
Чтобы потушить пожар, пришлось снять давление с кессона. Все понимали, что это опасно, могла образоваться воронка на поверхности земли, могли разрушиться здания. Но другого выхода не было — и давление сняли. Воронка образовалась сразу же, она оказалась как раз под деревянным домом. Дом развалился на глазах. Хорошо, что жителей оттуда вывели, никого не осталось.
Внутри тоннеля затопило щит, а часть тоннеля занесло песком с водой: убрали давление, и плывун опять озверел.
Пока тушили пожар, в тоннель с огромной силой ворвалась вода. Метростроевцы работали по горло в воде, они делали перемычку, чтобы вода не залила весь тоннель.
Когда мы с Мишкой прибежали к шахте, увидели только дым. Пожарники уехали. Огня не было видно. Толпа стояла молча. Женщина в плюшевой жакетке держала на руках ребёнка, завёрнутого в стёганое одеяло, одеяло было большое, оно опускалось до самой земли.
— Вещи не вынесли, даже иголки не вынесли. Всю нашу жизнь вы в свою яму провалили. Ни дома, ни имущества.
Она не вытирала слёз, они текли по круглому лицу.
Метростроевец в обгоревшей спецовке уговаривал её:
— Не плачь, гражданочка. Мы же завтра вещи вернём. Куда они денутся? Дальше шахты не упали.
— Попортилось же всё, — плакала она.
— Ты что? — сказал метростроевец. — Мы иной раз находим вещи, которые пятьсот лет в земле пролежали. Пять веков! Целые и невредимые. Не плачь, не плачь.
— А ночевать где я буду с ребёнком? — ещё сильнее заплакала она. — Куда нам идти?
Тут вперёд выступил Мишка.
— Живите у нас. У нас комната хорошая, большая.
Женщина повернула к нему лицо, посмотрела и махнула рукой:
— Тоже нашёлся комнаты хозяин.
— В нашем общежитии поживут, — сказал метростроевец.
Надо было вызвать Пучкова на дуэль
На Новый год бабушка испекла пирог с капустой. Пирог немного подгорел, и в комнате пахло пожаром.
Мишка
— Я поднимаю свой бокал, — говорит папа торжественным голосом и взмахивает рукой с рюмкой из синего стекла, — поднимаю свой бокал за Новый год и за исполнение всех желаний.
Все пьют тягучую наливку, а Мишка лимонад. Исполнение желаний. Чтобы Таня смотрела на него не как на пустое место. Чтобы перейти в шестой класс без «посредственно». Чтобы Мельниченко взял его с собой ещё раз к археологам. Чтобы вовремя построили метро и чтобы наше метро было лучшим в мире.
— Чего призадумался? — Мама берёт Мишку за подбородок и приподнимает его голову. — Будь, пожалуйста, весёлым.
Лицо у мамы светится, мерцают глаза, от мамы пахнет яблоками.
— Я и так весёлый, — говорит Мишка. — С Новым годом, с новым счастьем!
— Бедовый ты парень растёшь, — говорит отец. — Всё время бегаешь, бегаешь.
— Такая эпоха, — отвечает Мишка. — Большие скорости.
— Как ты сказал? Эпоха? — Отец прищуривает близорукие серые глаза. — Эпоха.
— Он только дома бедовый, — говорит бабушка и разрезает пирог. — С тобой и со мной. А с другими детьми он — робкий интеллигент.
— А что я такого сделал? — спрашивает Мишка. Ему кажется, что «интеллигент», да ещё робкий, — это оскорбление.
— Ну как же. — Бабушка положила всем по куску тёплого пирога. — Я сама видела в окно, как сын милиционера Александр толкнул его. А наш Миша ему ничего не сказал.
Было совсем не так. Мишка собрался треснуть Пучкова как следует, но увидел, что бабушка смотрит в окно. Какой дурак станет драться, если смотрит бабушка? А Леденчик сказал:
«Шухер, ребята. Мишкина бабушка смотрит в окно».
Таня Амелькина тогда засмеялась, а Катя предложила:
«Давайте играть в штандер. Смотрите, какой мяч папа мне купил».
Мяч был синий с красным, от него хорошо пахло резиной. И они стали играть в штандер.
— Он посмел толкнуть моего внука, а Миша ему ничего не сказал, — повторила бабушка.
Отец глотает чай и говорит:
— В твоё время его надо было вызвать на дуэль.
— Какая дуэль? — Бабушка откидывается на стуле и начинает нервно ломать пальцы.
Когда мама смеётся, у неё совсем детские, тугие щёки. А отец никогда не смеётся, у него веселеют глаза, и всё. Даже не все глаза, а точки в середине глаз зажгутся, погорят и погаснут.
Бабушка опять про своё:
— Ты смеёшься. А твоя жена ходит на работу в штопаной кофточке.
Мама спрашивает:
— По-вашему, на службу надо надевать бриллианты?
— Боже мой, какие бриллианты? Бриллианты, к твоему сведению, моя дорогая, носили вечером! На бал! Говорят, они прекрасны при свечах! А на службу в бриллиантах не ходила даже императрица. Впрочем, императрице не надо было ходить на службу. Совсем вы заморочили мне голову.
— Дорогая мама! — начинает папа опять торжественным голосом. — Сегодня Новый год. Если спорить под Новый год, то весь год будут споры. Я этого не хочу. Я хочу покоя в доме.