Шестая батарея
Шрифт:
Мешковский был уже почти одет. Встал у окна и начал завязывать галстук. Бросил через плечо насвистывавшему Романову:
— Знаешь что… Напишу-ка я, пожалуй, рапорт, чтобы отпустили на фронт.
Романов перестал свистеть. Мешковский почувствовал его взгляд, затем услышал:
— Брось ерунду молоть! А кто будет учить курсантов? Это твой долг и твоя обязанность…
Как обычно по воскресеньям, курсанты батареи читали, учили. Кто получил увольнительную, более тщательно,
Не спеша шел по заполненным празднично одетой публикой улицам. Настроение было подавленным. Он задумался и ничего не замечал вокруг. Все сильнее охватывала тоска по тому времени, когда он был на фронте, по боевым друзьям.
Миновав центр городка, Мешковский услышал, как кто-то окликнул его. Он оглянулся и увидел ковылявшего в его сторону человека с забинтованной головой. С военной шинелью как-то не вязались серый госпитальный халат и войлочные домашние туфли на босу ногу.
Мешковский обрадовался, увидев раненого:
— Томицкий! Вот это да! А говорили, что ты дуба дал…
— Почти что, только со мной этот номер так легко не пройдет… Сейчас вот начал поправляться. Нахожусь на излечении.
— В госпитале здесь, в Хелме?
— Да, уже почти месяц.
— Осколок? — Мешковский с сочувствием глядел на товарища. — Серьезное ранение?
— Фриц промазал, немного не рассчитал, — улыбнулся Томицкий. — Врезал мне в лоб. Но это все ерунда. Хуже, что размозжило локоть. Наши эскулапы уже два раза копались в нем. Но я не очень-то и надеюсь, что помогут. Сустав, наверное, так и не будет сгибаться.
Оба не спеша направились к ближайшему парку. Янек поддерживал товарища за здоровую руку. Лицо у Томицкого было бледно-желтым, губы синие, бескровные. Раненый шел медленно, с трудом, повиснув всем телом на идущем рядом товарище.
— Выходить в город разрешают? — спросил. Мешковский, удивляясь, как это Томицкого выпускают в таком состоянии на прогулку.
— Э-э, где там! Но я вырываюсь регулярно, через день. Не могу лежать. Не хватает воздуха, давит какая-то тяжесть на грудь… Скорей бы поправиться.
Командиру взвода стало не по себе. Он был здоров, а этого человека война превратила в калеку. Томицкий, по-видимому, угадал его мысли. Внимательно поглядел на Мешковского и сказал:
— А тебе, судя по твоему виду, везет. Только вот одет неважнецки.
— Отдал мундир портному на переделку, — пояснил Мешковский и тут же пожалел, что сказал об этом.
Раненый язвительно заметил:
— Ну конечно… Надо следить за собой. Позавчера видел тебя с одной красавицей. Они на это падкие. Где сейчас служишь?
— В офицерском артиллерийском училище.
— В какой должности?
— Командир учебного взвода.
— Вот как! Ну это ты здорово устроился, ничего не скажешь! До
Минуту шли молча. У первой же скамейки Томицкий остановился и сел.
— Погрею немного кости, погляжу на мир и людей. Знаешь, иногда появляется такое ощущение, будто бы вылез из могилы… — Он помолчал, затем, подняв на Мешковского холодный, недружелюбный взгляд, добавил: — Будь я здоров, не отсиживался бы в тылу…
Мешковский воспринял эти слова как оскорбление. Оно было незаслуженным. Он не мог больше выдерживать неприязненный взгляд товарища и, быстро попрощавшись, направился в училище.
«Надо проситься на фронт», — окончательно решил подпоручник.
Это решение казалось Мешковскому разумным, только как обосновать свою просьбу в рапорте командованию? На лестнице он столкнулся с майором Роговым.
— Можно вас на минутку, подпоручник? — позвал его преподаватель. — Мне нужно вам кое-что сказать.
Взяв Мешковского под руку, он повел его через вестибюль в темный коридор.
— Хорошо, что встретил вас… У меня есть к вам одно предложение.
В зале, где размещалась техника, было совсем темно. Рогов зажег свет, подошел к большому, недавно смонтированному стенду, вынул из кармана какой-то металлический предмет и примерил его.
— Нормально… Подходит… — сказал он удовлетворенно. Затем подошел к заваленному схемами и чертежами столу и сел на стул. — Садитесь, подпоручник… — предложил майор. — Не догадываетесь, зачем я вас пригласил?
— Нет!
— Вы учились в политехническом? Любите технику?
Командир взвода кивнул.
— Та-а-к, — протянул Рогов, обдумывая, как лучше сказать командиру взвода о своем решении. — Та-а-к… Ну что же, хочу предложить вам совместную работу.
— Совместную работу? — удивился Мешковский.
— Ну да. Хочу, чтобы вы начали читать лекции по материальной части.
Увидев удивленное лицо подпоручника, майор быстро добавил:
— Ничего страшного! Подучитесь месяц-полтора и сможете вести занятия. Я помогу вам к ним подготовиться, а вы тем самым снимете с меня часть нагрузки… — Рогов внимательно поглядел на Мешковского: — Ну так как, договорились?
Мешковский молчал. Рогов воспринял это как знак согласия.
— Видите ли, мне как старшему преподавателю по артиллерийской технике положено иметь по штату еще трех преподавателей. Я едва справляюсь. Полковник Ольчик говорит: «Ищи среди офицеров, подучи их…» И он прав. Я вспомнил, что у вас техническое образование, и подумал, что вам будет нетрудно освоить материальную часть. А я всегда помогу…
Предложение Рогова застало Мешковского врасплох. Поначалу тот уже готов был согласиться. Предстоящая работа показалась ему интересной и заманчивой. Но, вспомнив о своем намерении подать рапорт, неуверенно ответил: