Шестая организация

Талова Татьяна

Индлей расхохотался громко, искренне, вытирая брызнувшие из глаз слезы.

– Обожаю вас!
– воскликнул он.
– Обожаю людей! Это всегда звучит так забавно, когда вы пытаетесь подобрать нужные слова... Ну, признайтесь, уважаемый доктор, что вы просто не понимаете, как кто-то из нас мог заинтересоваться совсем другим родом?

Лин действительно смутилась, чего с ней не бывало очень давно. Отличить оборотней в обычном состоянии от людей было невозможно, однако они никогда не скрывали своего существования - во всех документах обозначали свою родовую принадлежность и при найме на работу чуть ли не с порога говорили о невозможности сменного графика типа "день-ночь". Правда, держались все вместе, не чураясь иного общения,

но и не стремясь к нему особо. Как правило, в любом городе можно было найти оборотничью общину, и века недоверия к людям-зверям минули давно. Даже в университетах, по дисциплинам философии и религиоведения, преподавалось своеобразное направление, занимавшее абсолютное господство в умах оборотней. Они сами объясняли свое существование, и Индлей не отказал себе в удовольствии еще раз сказать о любимой теории: "Взгляни на своих сородичей и пойми, что мы одинаковы по сути. Каждый из людей держит в душе как минимум одну вторую личность, иначе как можно совмещать высшие духовные стремления и участвовать в тех же боях за деньги? Последнее я не могу назвать иначе как обнажением всех звериных инстинктов". Оборотни тоже участвовали в чемпионатах, хотя определенной школы у них официально не существовало. Бои проводились только среди представителей одного рода и считались самыми зрелищными. "Разница лишь в том, что вы не меняете облик столь явно, как мы, а так - одно и то же, та же новая ипостась, причем, некоторым из людей дано много обликов..."

Считать себя шизофреником с раздвоением личности, как выходило по философии оборотней, Лин совсем не нравилось, но спорить она не собиралась.

Интереснее был вопрос с Максом. Оборотни редко выбирали себе пару среди людей. Не из-за тщеславия или чего-то вроде, просто разница мировоззрений была слишком велика как для странных оборотней, так и для прагматичных людей.

– Ох, ты бы видела ее!
– по-прежнему охотно сказал Индлей.
– Не женщина, пламя! Два облика, и менялись так быстро, что у меня кружилась голова. Иногда казалось, она придуривается и на самом деле тоже готова мчаться по ночным улицам и выть на луну, но нет - просто была очень к тому близка.

Макс сдержанно улыбался, слушая про свою бабку. Способность менять облик доступна только чистокровным оборотням, и Лин всегда полагала, что среди сородичей Индлея существует некий, возможно, негласный запрет на браки с людьми, но сам Индлей ни словом не обмолвился о каких-либо сложностях, возникших у молодой пары.

Не дождавшись новых вопросов, Индлей, коротко вздохнув, принялся заваривать чай.

Здесь замедлялось время. По крайней мере, у Лин сложилось именно такое впечатление. Она жила в той же комнатке, где оказалась в самом начале, курила в форточку на кухне и старалась не сходить с ума от бездействия. Днем Индлей почти всегда был дома, и Лин бы, может, и хотела поговорить с ним о чем угодно, но мешали собственные мысли - в итоге все их общение сводилось к дежурному "Ты как?
– Все хорошо". За неимением других собеседников Лин пыталась поболтать с Максом, но разговоры отчего-то не клеились. Сказать что-то толковое по ситуации никто не мог, газеты и информационные сети молчали насчет "подозреваемых" - вроде как Макс и Лин не числились преступниками, но слишком свежи были воспоминания о налете на Шестерку.

Друзья Макса... или его родственники... аккуратно "выясняли обстановку". Так, ничто не указывало на острый конфликт между Крылатыми и Шестеркой, а раз молчит Эш и леди Беата, значит, что-то решается тайно. Значит, появляться еще рано. Макс искренне считал, что при разрешении проблемы кто-либо, хоть тот же Грай, догадается подать сигнал - а вот как это будет выглядеть, никто не представлял.

...Индлей в девятый раз заваривал чай. В девятый раз за пять дней - Лин считала. Холодное утро качалось на голых ветвях. Странное дело, здесь Лин могла спокойно спать чуть ли не по двенадцать часов, но всегда просыпалась еще сонной.

Бездействие - верный путь к деградации.

Поздоровавшись, - Индлей радостно улыбнулся, Макс едва заметно кивнул, - девушка прошла к подоконнику. Курить не хотелось, но она просто не знала, чем еще здесь можно себя занять.

Возле окна Лин неуверенно переступила с ноги на ногу. Обычно Макс не подпускал ее к окну, предварительно не оглядевшись как следует, а сейчас словно заснул с открытыми глазами. Пожав плечами, Лин дернула вверх задвижку и осмотрелась сама. На улице никого, напротив дом, но в оконных проемах никто не маячит... Щелчок зажигалки вернул телохранителя в реальный мир. Недовольно и виновато нахмурившись, Макс подошел и встал между Лин и окном, почти полностью закрыв ее от взглядов с улицы, если бы такие имелись. Индлей автоматически отодвинулся на второй план. Лин про себя решила, что пора бросать курить, - внезапно ее сильно напрягло столь близкое присутствие Макса. Да вдобавок это странное ощущение, когда в голове крутится много вопросов, а произнести их вроде и не получается. Уже четвертый день такое состояние...

– Тебя действительно никак не заботит тот факт, что ты находишься в логове оборотней?
– вопрос звучал совершенно буднично и разрядил бы обстановку, не сопровождайся он прикосновением к ладони.

– Меня ничего не заботит, даже когда я нахожусь в морге рядом со свежим окровавленным трупом. Так что здесь...
– Лин попыталась отшутиться, но не получилось. Помолчав, она кинула взгляд на Индлея, нарочито спокойно и слишком долго возившегося с посудой, и глубоко затянулась. Оборотень оставил, наконец, чашки в покое и принялся поливать цветы, которых на кухне было великое множество.

– Это что-то значит, да?
– Индлей, конечно, все услышит, но пусть. При нем можно было говорить, ничего не опасаясь.
– Когда приводишь в дом к... деду... девушку? Извини, я не знаю традиций оборотней, но можно догадаться.

У Лин была скверная привычка - говорить больше, чем надо, в минуты волнения, и объяснять то, что объяснять не нужно.

– Ты ведь сказал, что виной всему работа и... все такое.

– Но это понимает только Индлей, - пожал плечами Макс. Индлей хмыкнул, но тут же отвернулся и сделал вид, что не слушает.
– Для остальных... Я появился впервые за несколько лет и притащил с собой какую-то женщину.

– Ты в Шестерке работаешь, давно ли беспокоит мнение окружающих?
– нервно усмехнулась Лин.
– Слушай, мне...

– Спокойно, я выбрал лучший вариант. Единственная проблема - отсутствие связи с Шестеркой. Но я все же надеюсь на Грая...

Лин смотрела за плечо телохранителя - на занавески в окне дома напротив. Она поняла, почему у Макса получается сохранять спокойствие. У него просто хватало и других мыслей - например, как объяснить сородичам появление и последующее (Лин на это надеялась) исчезновение девушки, которая жила в "логове" несколько дней. Ерунда, конечно, но отвлечься, наверное, помогает.

Не зная, что еще сказать, Лин потянулась к форточке выкинуть окурок. Дальнейшая ее реакция прекрасно выразилась в коротком "Ох!". Она не заметила, когда кто-то осторожно тронул плотные шторы, увидела уже только черный силуэт и дуло, и впервые она защитила Макса, а не наоборот.

– Падай!
– пискнула Лин, рванув Макса на себя и на пол.

Пуля прошла сверху, куда попала, Лин не заметила и не услышала ничего. Неловко дернувшись, она порезала руку осколками стекла, хотела вскочить...

– Куда?
– прошипел Макс.
– Снова под выстрел?

Индлей, спокойный до невозможности, звонил по мобильнику. Лин, у которой в голове поздно, но все же зашумело от удара затылком об пол, не могла различить слов.

– Он в том доме, - пробормотала девушка.
– Нужно встать у выхода и...

– Там несколько выходов, - поморщился Макс.
– Подозреваю, он уже сбежал.

Спокойствие деда заражало, как инфекция.