Шестая жена

Холт Виктория

В глубине души она знала, почему ей этого хочется. Король был больным человеком, он был на много лет старше ее... старше сэра Томаса Сеймура. Томас как-то сказал ей:

— Будущее за нами.

Катарина не могла не мечтать о будущем, выполняя свои обязанности жены короля и стараясь смириться с жестокой судьбой, выпавшей на ее долю. Она пыталась также сохранить свое лицо и обрести мужество, и вера в то, что этот кошмар когда-нибудь кончится, очень ей помогала.

Катарине не хотелось умирать, и, если для того, чтобы выжить, нужно было писать эти лживые письма и льстить чудовищу, которое одним росчерком пера могло лишить ее головы, она будет их писать. Она будет бороться за свою жизнь.

Во

время отсутствия Генриха дела в Шотландии, слава богу, складывались благоприятно для Англии. Хертфорд взял и разграбил Лит и Эдинбург, и Катарина сообщила эти радостные известия королю. Генрих был полон оптимизма. Франциск уже засылал к нему гонцов с предложением тайно заключить мир, но Генрих положил глаз на Булонь и не собирался покидать Францию, не захватив этого города.

Генрих был удовлетворен действиями регентши, по, если бы что-нибудь случилось с принцем, он обвинил бы во всем свою супругу, которая до сих нор не сумела родить ему еще одного сына.

Более того, если бы наследник трона умер, королю стало бы просто необходимо найти жену, которая подарила бы ему нового наследника.

«Что же мне делать? — спрашивала себя Катарина. — Увезти принца из Лондона в деревню или остаться здесь?» В каком случае она больше рискует?

Леди Джейн Грей наблюдала за королевой. Девочка всегда наблюдала за ней.

— Что с тобой, Джейн? — спросила королева, положив руки на ее мягкие локоны.

Маленькая девочка сказала:

— Ваше величество что-то тревожит. Как бы мне хотелось помочь вам!

Катарина наклонилась и поцеловала прекрасную головку.

— Ты очень помогаешь мне своим присутствием, — сказала она Джейн. — Я отношусь к тебе, как к своей дочери. Как бы мне хотелось, чтобы ты была моей дочерью!

— Значит, ваше величество расстраивается из-за того, что у вас нет своих детей?

Катарина не ответила. Она быстро наклонилась и снова поцеловала девочку.

Проницательный ребенок проник в самую основу ее страхов. Если бы у нее был ребенок, если бы у нее был сын, ей не нужно было бы постоянно бояться смерти. Если бы принцесса Елизавета родилась мальчиком, вполне возможно, что Анна Болейн была бы жива и сидела бы сейчас на троне.

Да, именно отсюда и проистекали все ее страхи. Это было старое требование короля: «Сыновей!»

— Ты видела сегодня принца, Джейн? — Да, ваше величество.

— И как он?

— У него болела голова, и он чувствовал себя усталым.

Катарина внезапно решилась:

— Иди к принцу, Джейн. Скажи ему, что мы уезжаем в деревню, причем сегодня. Поторопись, моя милая. Я хочу уехать как можно быстрее.

* * *

Оказалось, что Катарина поступила правильно. Когда жара спала, чума в городе прекратилась, а здоровье маленького принца не стало хуже по сравнению с тем временем, когда его отец уехал во Францию.

Катарине повезло — ее регентство завершилось удачно. Неужели судьба решила смилостивиться над ней? Она очень надеялась на это.

Король вернулся домой вполне довольный тем, как сложились дела за границей. Ему все-таки удалось взять Булонь, но незадолго до этого их союз с Карлом распался. Испанский король оказался ненадежным союзником. Враг у них был общий, но цели у каждого свои. Генрих хотел заставить Францию отказаться от помощи Шотландии, Карл же хотел, чтобы Франциск отказался от своих претензий на Милан и от помощи германским принцам. Император, убежденный, что Булонь — это предел мечтаний Генриха и что, овладев ею, он изменит ему, поспешил заключить тайный мир с Францией. Генрих, узнав об этом, пришел в ярость. Французы и испанцы стали союзниками, и общим врагом их оказалась Англия.

Генриху необходимо было вернуться домой, поскольку он боялся, что Франция нападет на его страну. И он вернулся, укрепив перед этим Булонь. Нет, он не имел причин быть недовольным результатами войны — он начал ее, чтобы взять Булонь, и он ее взял; Генрих поклялся удержать ее, чего бы это ему ни стоило.

Весть о взятии Булони была встречена в Англии с огромной радостью, и король вернулся домой победителем.

Путешествие через пролив не улучшило его здоровья. На ноге открылись новые язвы, которые перекинулись теперь и на здоровую; обе ноги так сильно раздулись, что король с трудом ходил по своим комнатам. Для него был изготовлен стул на колесах, придворные возили его по коридорам и на руках поднимали по лестнице.

Все это только ухудшило нрав короля, но Катарина еще раз убедилась, что в своей слабости он очень нуждался в ней, и ее положение стало более прочным, чем до его отъезда на войну. Она снова стала его любимой женой и поросеночком; король говорил ей, что никто не перевязывает его ноги лучше, чем она.

— Мне не хватало тебя, когда я был во Франции, — говорил он. — Меня бинтовали неуклюжие неумехи! И я сказал — никогда больше не уеду от своей королевы! Обещаю тебе, моя дорогая, обещаю, что больше не покину тебя!

Но наступали дни, когда ему становилось лучше и он мог ходить, опираясь на палку. И снова начиналась та же песня — во дворце устраивали праздник, звучала музыка, и король размякал и с одобрением посматривал на молодых красоток, а на Катарину снова сыпались упреки. Почему у пего нет второго сына? Почему дворяне его королевства имеют сыновей — крепких, здоровых парней, — а их король не может завести второго, чтобы посадить рядом с принцем Эдуардом? Бог несправедлив к нему. Он дал ему власть, но лишил сыновей. А разве может Бог быть несправедлив к тому, кто так верно служит ему, — к королю Генриху VIII Английскому? Ответ один — дело не в короле. Виноваты его жены. Он избавился от жен, которые подло обманули его, — тогда он, по крайней мере, знал, почему Бог не давал ему сына. Когда король размышлял об этом, он смотрел на свою шестую жену с неприязнью и думал, как хороша та молодая герцогиня, или графиня, или даже вот эта дочь простого рыцаря.

Что-то было не так. Ну почему, почему Бог не дает ему сына?

Но потом нога начинала болеть так сильно, что он ни о чем другом и думать не мог. И снова появлялась Кейт, дорогая Кейт со своими нежными руками, которая ни на минуту не позволяла усомниться в том, что для нее — величайшая честь ухаживать за королем.

Чапиус, испанский посол и шпион, писал своему королю: «Ни у одного короля нет таких плохих ног».

Но эти ноги были спасением для королевы, и чем хуже становилось королю, тем безопаснее было ее положение.

Но ее жизнь все еще была в опасности. Катарина была все время начеку. В любую минуту могла разразиться гроза, а кто знает, чем она закончится?

Ей всегда казалось, что за ней крадется призрак палача. Ей казалось, что колокола постоянно предупреждают ее: «Сыновей, сыновей, сыновей!»

И тогда ко двору вернулся сэр Томас Сеймур.

Глава 3

Королева в своих покоях вышивала большое полотно, которое предполагала использовать как шторы в Тауэре. С нею были дамы, которых она любила больше всего: Анна Эскью, безразличная ко всему земному, углубленная в свои мысли, непрерывным чтением испортившая себе глаза; другая Анна, леди Херберт, сестра Катарины, жившая при ней с того самого дня, когда она стала королевой; Маргарита Невиль, падчерица, которую Катарина любила как свою родную дочь; леди Тируит и герцогиня Саффолкская с маленькой леди Джейн Грей.