Шестьдесят лет у телескопа
Шрифт:
Такова вкратце история Пулковской обсерватории к тому времени, когда мне посчастливилось стать ее сотрудником.
И другой славой овеяно Пулково — славой военных лет.
Здесь велись бои в гражданскую войну, здесь сражались и с фашистскими полчищами.
Грозные дни 1917 года. Двадцать восьмого октября послышалась канонада со стороны Царского Села, а через день завязался бой. Снаряды со свистом пролетали над обсерваторией, пули барабанили по крышам.
Помню Пулково в гражданскую войну, с траншеями, вырытыми на Пулковских высотах. Разруха,
После гражданской войны стала налаживаться нормальная работа. Расширялись связи с другими обсерваториями. Была организована служба времени. Приобретались новые инструменты.
Среди них был и великолепный горизонтальный телескоп Н. Г. Пономарева и Д. Д. Максутова.
И вот 1941 год.
В июле из Пулкова должны были направить экспедицию в Алма-Ату для наблюдения солнечного затмения. Решили совместить экспедицию на солнечное затмение с эвакуацией обсерватории.
Пулково получило один классный вагон и один товарный. Первого августа оба вагона отправились в далекий путь. На Октябрьской железной дороге, между Ленинградом и Москвой, были уже многочисленные следы разрушений и пожаров. В Москве вагоны стояли целые сутки. Ночью был налет фашистских самолетов. Взрывы, трассирующие пули, пожары…
Через сутки наши вагоны прицепили к товарному поезду, который шел без остановок несколько часов.
В Куйбышеве уже не было затемнения.
Ехали от Ленинграда до Алма-Аты ровно двадцать суток. Приехали туда 21 августа.
С этого дня и началась моя алма-атинская жизнь. Я остался в Алма-Ате, в филиале Всесоюзной академии наук. В 1946 году была открыта Академия наук Казахской республики, действительным членом которой вскоре меня избрали.
Во время войны на Пулковскую обсерваторию два с половиной года обрушивался град снарядов, мин, бомб, и она была совершенно разрушена, от нее не осталось, как говорят, камня на камне.
Теперь, как известно, «астрономическая столица мира» восстановлена, и я поддерживаю с ней самую тесную связь.
Мечта сбылась
Вернемся к 1906 году, первому году, моего пребывания в Пулкове.
Получив назначение, я спросил директора, какую работу он мне поручает. Идите к Белопольскому и спросите его, — таков был ответ.
Выслушав меня, Аристарх Аполлонович просто сказал;
— Делайте что хотите. Мы знаем, что вы глубоко интересуетесь наукой, а потому времени терять зря не будете.
Такое доверие меня окрылило, и я приступил к делу с энтузиазмом.
Как я уже говорил, меня интересовала дисперсия света в межзвездном пространстве.
Знаменитый французский физик и астроном Араго впервые поставил вопрос
Однако наблюдения переменных звезд ни Араго, ни других астрономов не подтверждали этой догадки. Надо было проверить ее новыми наблюдениями.
И я взялся за это.
Я работал на новом астрографе со светосильной камерой. Он был установлен только в 1905 году. Деньги на приобретение инструмента подарил Федор Александрович Бредихин. Поэтому астрографу присвоили название «бредихинский». «Бредихинским» остался он до сего дня.
Во время Великой Отечественной войны астрограф перевезли из Пулкова в Алма-Ату. Я и сейчас продолжаю наблюдать на нем небо.
Тогда я фотографировал переменные звезды в созвездиях Персея и Большой Медведицы через разные светофильтры и обрабатывал спектры беты Возничего, сделанные Аристархом Аполлоновичем.
Основным заключением из наблюдений было, что все три исследуемые звезды показали уменьшение скорости света в межзвездном пространстве при уменьшении длины волны. Иными словами, наблюдалась как бы нормальная дисперсия света.
Вывод из своих наблюдений я изложил в большом исследовании «Два способа изыскания дисперсии в небесном пространстве». Работу напечатали в 1908 году.
В те времена научные работы издавались обычно на английском, немецком и французском языках. Мое исследование тоже пришлось переводить на французский язык.
Другая моя работа посвящена той же теме: «Опыт изыскания дисперсии света в межзвездном пространстве из наблюдений спектрально-двойных звезд». В ней тоже указывается, что наблюдается как бы нормальная дисперсия света.
Над дисперсией света работал и французский астроном Нордман. Он наблюдал две другие звезды глазом при помощи фотометра. Одновременно со мной Нордман обнаружил, что изменение длины, волны изменяет скорость света еще у двух переменных звезд.
За эти исследования Парижская академия наук разделила между Нордманом и мной премию Вильде.
Впоследствии еще несколько звезд показали изменение скорости света при тех же условиях. Но бесспорное объяснение явления еще не найдено до сих пор и получило пока название «явления Тихова-Нордмана».
Дисперсия света теснейшим образом связана с физическими свойствами космического пространства, с заполняющим его веществом, с сопротивлением движению звезд, комет и других тел во Вселенной. Поэтому дальнейшее уточнение явления Тихова — Нордмана имеет важное значение в изучении свойств Вселенной.